в последний раз посмотрела на столб и вернулась к йенаху.

А еще спустя несколько минут мы покинули и эту широкую тропу, сменив ее на узкую тропинку, едва приметную в быстро сгущающихся сумерках.

– Надо поторопиться, – сказал Архам. – Поедешь за мной.

Его йенах прибавил в шаге, вырываясь вперед, мне осталось направить своего следом. До домика, стоявшего в лесу, мы добрались спустя минут десять, и само местоположение не подразумевало даже намека на именование «дом для путников». Если, конечно, путник не шел по лесу и случайно не набрел на ветхое строение, явно не имевшее хозяина очень и очень долго.

– Любопытно, – задумчиво произнесла я, – откуда Вазам узнал про этот дом…

– Не знаю, – ответил Архам, спешившись. – Если и рассказывал, то я не помню.

«Просто не слышал, – произнес Танияр, впервые появившись за весь день. – Архам тогда вышел, сказав, что лучше спать под открытым небом, чем в этой развалине. Он в то время был вредным и вечно злым. А вернулся, потому что пошел дождь и в доме оказалось теплей и суше, но слова отца пропустил. Я после тебе расскажу».

Я кивнула и, послав в пространство воздушный поцелуй, уже привычно услышала: «И я тебя».

– Посмотрим, что тут есть, – сказал деверь, войдя в дом.

Последовав за ним, я огляделась. Тут ничего не было… почти. Уж точно никаких прелестей цивилизации вроде кровати. Даже стул был один, и тот кособокий. Но на него я и уселась, пока Архам рассматривал пыльный котелок.

– Наберу воды, – сказал бывший каан, – тут есть ключ неподалеку. Я быстро, не бойся. Нас тут никто не найдет.

И я вдруг осознала, что деверь выбрал это убежище не только по старой памяти, но для того, чтобы спрятаться от возможной погони. Найти нас здесь и вправду было непросто. Пожалуй, костер неподалеку от дороги мог бы привлечь внимание, и в поселении на гостей указали бы быстро, а в этом заброшенном домике мы были надежно скрыты.

– Хорошо, – улыбнулась я. – Я пока осмотрюсь.

– Я быстро, – повторил Архам и вышел за дверь.

Оставшись в одиночестве, я позвала:

– Любовь моя.

«Я здесь, Ашити, – отозвался Танияр. – прямо перед тобой. Любуюсь».

Смущенно улыбнувшись, я поправила волосы и отошла в сторону. Я бы многое отдала за то, чтобы увидеть супруга во плоти, обнять его и безотрывно смотреть в бездонные синие глаза, столько раз чаровавшие меня. Но пока это было невозможно, и, где бы сейчас ни находился дайн Айдыгера, рядом со мной парила лишь часть его. Но даже этой части я была безмерно рада.

– Я бы хотела увидеть тебя, – сказала я, развернувшись и устремив взгляд туда, где дайн обозначил себя.

«Уже скоро, свет моей души, – ответил Танияр и добавил: – Но не сегодня».

– Почему? – шагнув в его сторону, спросила я. – Ты чем-то занят?

«Готовлюсь к твоему возвращению».

– Как? – живо заинтересовалась я.

Танияр не ответил сразу. Мне даже подумалось, что он исчез, и я прислушалась к своим ощущениям, но мой супруг был по-прежнему рядом.

– Почему ты молчишь? – вдруг встревожившись, спросила я.

«Любуюсь, – последовал возмутительный ответ, а после смешок, потому что я всплеснула руками. – Ты не можешь на меня сердиться».

– Почему это?!

«Потому что ты сама виновата, – последовало новое возмутительное заявление. – Если бы ты не была такой красивой, я бы не любовался тобой так часто. Но ты красива, а у меня есть глаза. Потому сердись на себя».

– Наглец, – фыркнула я, но, отвернувшись, спрятала улыбку. Мне было приятно. Однако вскоре снова бросила взгляд через плечо. – Но ты так и не ответил, как готовишься к нашей встрече.

«Скучаю, тоскую, ночей не сплю».

– Правду!

«Ни словом не солгал».

– Но и не ответил, – теперь я полностью развернулась в ту сторону, где стоял дайн. – Почему? Ты подвергаешься опасности, поэтому не хочешь ответить прямо?

«Ашити, – тон Танияра стал серьезным, и голос прозвучал совсем близко, – ты снова придумываешь и сама себя волнуешь. Мне ничего не угрожает. И я хочу, чтобы не угрожало и тебе, и потому я сейчас делаю то, что делаю».

– А что делаешь?

Танияр рассмеялся, а через мгновение я услышала шепот у самого уха: «Любуюсь».

Судорожно вздохнув, я облизала вдруг пересохшие губы, до того интимно и волнующе прозвучал его голос. А опомнившись, открыла рот, но сказать уже ничего не успела, потому что открылась дверь. На лице Архама сияла улыбка, но, заметив мою растерянность, истаяла и сменилась выражением тревоги:

– Что случилось, Ашити?

– Ты придумываешь, Архам, и сам себя тревожишь, – повторив слова мужа, проворчала я и услышала его смешок. После взяла себя в руки и улыбнулась в ответ: – Всё хорошо, дорогой брат, я всего лишь задумалась. Ты же уже знаешь, как я люблю это делать.

– Это верно, – усмехнулся деверь. – Думать ты любишь. Но о чем, говорить не хочешь. Или снова что-то вспомнила из своей прошлой жизни?

«Ты что-то вспомнила?» – тут же отозвался Танияр.

И вот тут я ощутила сладкий привкус мести и ответила разом обоим:

– Ничего не вспомнила.

«Врешь».

– Жаль, – ответил Архам, проходя мимо. – Это любопытно, я бы послушал.

– Что именно тебе любопытно? – спросила я.

«Мне любопытно, что ты сегодня вспомнила», – влез Танияр в чужую беседу, но я оставила его без ответа, только показала в пространство язык, пока не видел деверь.

Бывший каан пожал плечами, а затем обернулся и ответил:

– Всё.

– Ну, – я прошла к колченогому стулу, – кое-что я могу рассказать. Я помню почти всё, кроме своей жизни. Ни имени, ни названия земли, на которой жила. Не помню лиц тех, с кем была в родстве или просто общалась. А тех, чьи лица всплывают в памяти, я не узнаю. Однако про сам мир, если тебе так любопытно, я могу рассказать.

– Расскажи, – кивнул Архам. – А я пока сделаю нам ужин, раз ты не умеешь. Ты ведь не умеешь?

– Мало что умею, – призналась я.

– Значит, я готовлю, ты рассказываешь, – он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Меня это вполне устраивает, – улыбнулась я в ответ.

«Так что ты вспомнила?» – напомнил о себе супруг.

Я шепнула ему:

– Любуйся дальше. – И сделала то, о чем попросил Архам, – начала рассказывать о моем родном мире…

Глава 19

Холодный ключ остался за спиной, как и следующий таган, носивший милое название Лесная тень. Леса там были и вправду густы. Сами поселения казались островками обитания в дремучей чаще, а оживленная дорога между ними говорила, что жизнь на этих землях так же упорядочена, как и в иных местах.