Они повернули в западный коридор, и голос Туйалы переполняли тревога и раздражение, когда она прокричала:

— Уинни? Где ты, Уинни?

Скрываться более не имело смысла. Призрачный обитатель этого «Пендлтона» в любой момент знал, где они находятся, в коридоре его присутствие ощущалось так же явно, как это было на кухне.

Спаркл позвала Айрис, хотя даже в спокойные времена девочка практически никогда не откликалась.

* * *

Микки Дайм

Сидя на кухне доктора Кирби Игниса, Микки чувствовал, как что-то ползает у него в голове, и почему-то подумал о кроваво-красных ногтях матери, разбирающих письма ее почитателей, откладывающих достойные ответы и отбрасывающих остальные. Разумеется, в голове у него шевелились не пальцы матери. До этого вечера он мог бы испугаться таких ощущений. Пусть даже ощущения и являлись основой существования, плохих ощущений ему хотелось избегать. Но, поскольку он признал собственное безумие и сжился с ним, он предполагал, что причина проста: безумная часть его разума поднялась и отправилась на прогулку по его голове. Или что-то другое. Он сказал: «Пусть так», — и просто расслабился, не вмешиваясь.

В следующее мгновение он перенесся в сон наяву, с одной стороны, понимая, что он на кухне, с другой — оказавшись на круглой поляне, по периметру которой росли гигантские черные деревья с изрезанной трещинами корой. Оттуда он отправился в путешествие через толщу деревьев и землю, побывал во многих интересных местах, увидел массу удивительного, включая погромы, приведшие к уничтожению человечества, разрушение городов, пришедшее к власти Одно. Все это напоминало самый странный фильм, с самым большим бюджетом в мире, который поставил Джеймс Кэмерон, подсевший на метамфетамины и «Ред булл». И хотя у Микки создалось впечатление, что Одно не доверяет ему и не находит возможности задействовать его в реализации своих планов, ничего более удивительного с ним никогда не случалось, и он решил, что лучше безумия ничего нет и быть не может.

* * *

Уинни

Продвижение вдоль стены увеличивало их уязвимость. Поэтому теперь им приходилось петлять среди замерших машин, взорвавшихся бойлеров, стеллажей с коробками, перелезать через трубы и нырять под них.

Свет шел лишь от странных грибов, и скоро у Уинни заболели глаза, свет и тени начали сливаться друг с другом, у него закружилась голова. Стоять на ногах он еще мог, но с направлением началась путаница. Он думал, что им не следует бежать и по проходам, потому что потолочный ползун сумел бы разглядеть их на открытых пространствах, независимо от того, оставался ли он по-прежнему наверху или спустился на пол. При тусклом освещении, протискиваясь в узкие зазоры между машинами, быстро пересекая проходы, Уинни понял, что сохранять ориентацию в пространстве и продвигаться к двери в подвальный коридор очень даже непросто.

Забросанный мусором и обломками, пол превратился в полосу препятствий, которую они могли преодолеть или быстро, или бесшумно, жертвуя чем-то одним. Поначалу Уинни поставил на быстроту и шум, но потом поменял тактику, сделав упор на скрытность, понимая, что состязание на скорость потолочная тварь обязательно выиграет.

Держа Айрис за руку, вглядываясь в пол перед собой, он пересек проход шириной в пять футов и протиснулся между двумя массивными агрегатами высотой в семь футов. Затащил Айрис в узкое пространство с тыльной стороны двух рядов машин.

Остановился в густой тени, дыша через рот, напрягая слух в надежде услышать не только удары собственного сердца. Воздух пах ржавчиной, плесенью и многим другим, чего назвать он не мог, на языке чувствовалась горечь. Уинни задался вопросом: а вдруг то, что он сейчас вдыхал, навсегда осядет в легких?

Айрис крепче сжала руку Уинни, и, повернув голову направо, он даже в чернильной темноте разглядел, что ее глаза широко раскрыты от страха. Сквозь зазор между машинами она, похоже, углядела что-то опасное в следующем широком проходе.

Осторожно повернув голову налево, всмотревшись в щель со своей стороны, он увидел потолочного ползуна на полу, идущего на двух ногах. Что-то в нем было и от рептилии, и от кошки, и, конечно, от человека. Высокого, поджарого, сильного. Каждая из кистей с длинными пальцами казалась достаточно большой, чтобы накрыть лицо мальчика от подбородка до волос, и сорвать его, сдернуть с черепа так же легко, как можно сорвать маску с участника маскарадного шоу.

Существо скрылось из виду, и Уинни выждал еще несколько мгновений, прежде чем, не отпуская руку Айрис, двинулся вперед в зазор между машинами. Наклонился, высунул голову в проход, увидел, что чудовище повернуло налево, двигаясь в том направлении, откуда они пришли.

Он оказался прав, решив, что широкие проходы грозят бедой. И в медленно тускнеющем свечении грибов он и Айрис — она в этот момент нашла убежище в своем аутизме, где могла сосредоточиться и оставаться спокойной — продолжили петлять в этом машинном лесу, совсем как Ганс и Грета, убегающие от любившей полакомиться детьми ведьмы, только эта тварь даже в самом начале знакомства не собиралась демонстрировать радушие и заманивать их в пряничный домик.

Площадь помещения ЦООУ, длиной в шестьдесят и шириной в сорок футов, составляла 2800 квадратных футов, больше среднего дома, но Уинни казалось, что оно в три, а то и в четыре раза больше. И когда они вышли к очередному проходу, по-прежнему не видя двери, его раздражение и разочарование практически не уступало ужасу, которого вновь прибавилось, потому что на полу валялось множество медных гильз от патронов, а вдоль стены сидели четырнадцать скелетов, десять взрослых и четверо детей, некоторые с оружием, другие — рядом с ним, лежащим на полу.

Уинни тревожился, что вид трупов может взбудоражить Айрис, не позволит ей сохранять вновь обретенное спокойствие, но среди стрелкового оружия увидел то, что могло и подойти. Он понимал, что автоматы без патронов и, наверное, заржавели до такой степени, что стрелять из них невозможно. Да и потом, отдача сшибла бы его с ног и вырвала оружие из рук, а если уж совсем бы не повезло, то одна из пуль могла угодить ему в лоб. Однако на одном карабине закрепили штык, и Уинни решил, что сможет при необходимости пустить его в ход. Если бы их загнали в угол, лучше обороняться штыком, чем голыми руками.

Он прошептал: «Все будет хорошо», — хотя и удивлялся тому, что они до сих пор не мертвы, и повел Айрис к кладбищу костей. Одной рукой поднял карабин, удивившись, какой он тяжелый. Он мог нести карабин в одной руке, но, если бы возникла необходимость отбивать атаку или самому наносить удар, ему потребовались бы обе руки, то есть пришлось бы отпустить девочку.

Штык крепко сидел на стволе карабина, и когда Уинни раздумывал над тем, а такая ли хорошая идея — тащить с собой карабин, жуткий и нечеловеческий крик вырвался из скопища машин и эхом отразился от стен. Уинни не мог сказать, где именно кричали, но знал, что близко, и испугался, что они не смогут покинуть открытое пространство до встречи с чудовищем, а то и просто наткнутся на него. Сами подставятся под его когти, его зубы.