И вот сторонники продолжения в русских землях жизни, подобной прежней (постоянных междоусобиц и набегов сильного на более слабого соседа), и порядков, основанных на «праве сильного» и воевали с русским князем Ярославом, с его дружинами, а также с его сторонниками (союзниками) — татарами Бату хана.

И сохранились, естественно, те летописи, которые были составлены побежденными сепаратистами, и были включены в историографию европоцентристами-миллеровцами. А источники, в которых содержались сведения, противоречащие версии о «нашествии и иге», были «вырезаны и заменены» другими. Также как те три листа из Лаврентьевской летописи — в XVII–XVIII вв. И было объявлено участие татар в войне на стороне Ярослава и его соратников — сторонников обединения Руси и установления права и законности на русских землях — «татаро-монгольским нашествием».

Потому что объединение Руси было очень нежелательно для западных ее соседей, как и усиление Монгольской державы — для соседей восточных и южных. А союз Руси и Орды был очень нежелателен для тех и других, вместе взятых, и они, как очень деятельные и сообразительные люди не переставали работать в данном направлении. В том числе над фальсификацией истории России в необходимом им направлении. Ведь не секрет, что историография являлась и является очень и очень действенным методом политической борьбы (105, 17).

Создание союза Руси и Орды — для тех и других было смерти подобно — и началось мучительное ожидание «нашествия на Запад и на Восток». К тому же у западноевропейцев и «мусульман», даже при отсутствии могущества, подобного могуществу Руси и Орды — державы монголов, не проходило имевшееся издревле желание «покорить псевдохристиан и неверных».

Вот как отозвался католик Матфей Парижский в 1238 г. на новость о том, что к ним, то есть к католикам обратились с предложением о союзе против татар персы и арабы: «Предоставим собакам этим грызться между собой и полностью уничтожить друг друга. Когда же мы пойдем на оставшихся [в живых] врагов Христовых, [то] уничтожим их и сметем с лица земли. Да подчинится весь мир единой католической церкви, и да будет един пастырь и едино стадо!» (62). Отметим, западноевропейцы — католики, «врагами Христовыми», то есть «еретиками», считали также и православных (36, 45). «Натиск на Восток» (то есть, на Россию-Евразию) возглавлял с начала XIII в. сам папа Римский (там же, 376).

Так основным противником крестоносцев, также как и «мусульманского мира», стала держава монголов, граничащая уже с Западной Европой: «… Кроме того, брат Андреас и еще один проповедник недавно прибыли в Лугдун; один из них был послан два года тому назад господином папой к царю тартарскому (татарскому. — Г.Е.). И брат тот на расстоянии сорока пяти дневных переходов за Аконом нашел некое войско тартарское, в котором было около трехсот тысяч всадников из числа самих тартар, не считая пленников, обложенных данью, от многих народов. И это войско [находилось в авангарде?] войска великого царя, [отстоявшего от него] на расстояние пяти месяцев пути» (62).

И крестоносцам и их папе стоило опасаться этого противника, который обладал, в отличие от них самих, «сверхоружием» — способностью приобретать себе сторонников путем дальновидной и гуманной политики.

«Появился же в этом войске (татарском. — Г.Е.) некто, по всем делам и облику и вере ревностный католик, из тех, кого называют монахами и который получил от царя (татарского. — Г.Е.) такую власть, что прежде, чем какое-либо царство должно быть завоевано, он просит [уберечь] то, что мирно, и защищает церкви и возводит и восстанавливает разрушенные. Он берет под свое покровительство всех верующих людей и всех христиан, которые отдают себя под власть этого царя. Ибо царь татарский стремится только к господству надо всеми, а также к монархии всего мира и не жаждет ничьей смерти, но каждому позволяет пребывать в своей вере после того, как подчинит себе, и никого не заставляет обращаться в чуждую ему веру» (62).

И в результате присоединялись к монголам многие, кому не было места в мире произвола и мракобесия: «…правитель Далмации захватил восьмерых, один из которых, как узнал герцог австрийский, был англичанин, из-за какого-то преступления осужденный на вечное изгнание из Англии. Он от лица короля татарского дважды приходил к королю Венгрии [как] посол и толмач и угрожал, предварительно приведя достаточно примеров» (там же).

Монголо-татары, немногочисленные по сравнению с населением «покоренных» ими стран, полагаю, отнюдь не с помощью насилия добились того, что «…мощь их такова, что они уже подчинили себе почти всю Восточную Азию, находясь на расстоянии всего двух дневных переходов от Антиохии и вторглись бы уже и в нее, если бы упомянутый монах не удержал их. Но ныне он более не может их удерживать. И прошло двадцать пять лет с тех пор, как они изгнали хоразминов (Хорезмских султанов. — Г.Е.) из земли их, а они (хоразмины. — комментатор) одержали победу над христианами в Святой земле, и поэтому они (татары. — комментатор.) насмехаются над ними (христианами-католиками. — комментатор.), что они осмеливаются выступить против могущественнейшего царя татарского. И среди прочих царств он покорил себе некоего султана Иконии, земля которого гораздо обширнее всех царств по сю сторону гор; и каждый день он посылает ему в качестве дани тысячу золотых перперов и одного кривита в услужение» (62).

И понял умный, «сообразительный» противник «главную военную тайну монголов». «Тайна» эта была «всего лишь» соответствующим устройством жизни своей и «покоренных» — то есть тех, кто вступал в союз с ними и придерживался аналогичного с ними мировоззрения об устройстве жизни в стране на основании установленных правовых и моральных норм. Которые не только «провозглашались», но и были «претворены в жизнь».

Начали «идеологическую агрессию» (34, 59) западноевропейцы со времен Матфея Парижского и продолжали до окончательного внедрения своей версии истории нашей Родины в российскую историографию — о «завоевании русских татаро-монголами» и об «отсталости и дикости русских и татар». То есть, пока не добились того, что российские цари Романовы и их приближенные стали усиленно внимать советам западноевропейцев, особенно немцев, в вопросах не только технических, но и в вопросах государственно-общественного устройства и идеологии (52, 415). Пока не добились установления в России «романо-германского ига», как точно определил это явление выдающийся русский историк и философ князь Н. С. Трубецкой (36, 463).

Вот и получается, что многое в описании «нашествия татаро-монгол» построено на предположениях и подтасовках, и прямом подлоге в летописях, а также на толкованиях многих неясностей в пользу версии, предложенной в XVIII в. немцем Миллером и его соавторами.

Но главное — это массовое сокрытие исторических источников. Не только три листа из Лаврентьевской летописи (официально признанное), исчезла огромная масса документов того времени — весь государственный архив монголов («Алтын Дафтер»), собрание законов Монгольской державы — «Йазу» (Яса) и «билики» — и сокрыто (уничтожено?) было это все, прежде всего, китайцами и мусульманами в XIV в.