ветра. А вот куда ветер дует, Натик пока еще не решила.

Глава 43. Баня по-черному

Ехали в Архангельск, а приехали Петрозаводск. Менял Петр планы по ходу, везде хотелось побывать, старые места навестить. Увидел Онежское озеро, и на воду его потянуло. Егор сверился с расписанием транспорта, и все отправились на причал, чтобы плыть на остров Кижи. Толик раздраженно вздохнул, с сожалением оставляя машину на парковке, и последовал вслед за всеми на борт метеора.

– Бывал я в Кижах в мое время, – сказал Петр, вглядываясь в водную гладь с островками. – Таких мастеров, как там, по всему свету не сыщешь! Дерево нутром чуют и к инструменту душу подбирают. Вот вы ныне где топор берете?

– Как где? – удивился вопросу Егор. – В магазине.

– А в магазин он с завода завезен, так?

– Ну да. Их там тысячами штампуют.

– Вот то-то и оно! Душу вложишь, с душой и получишь! Топор ранее, как выкуют, на три года в землю закапывали, и токмо опосля в древко вставляли.

Егор и Павел переглянулись.

– Зачем закапывать, он ведь затупится? – осторожно переспросил Павел.

Петр запахнул куртку от набежавшего ветра.

– Он так крепче становится и дольше служит.

– Удивительно, мастера до всего своим умом доходили, без всяких научных знаний! – воскликнул вездесущий Иван Данилович. – Они острием на север закапывали, чтобы атомы выстраивались по магнитной оси Земли! Поэтому топор крепче и дольше служил.

Вспомнил Петр, как шли на веслах, спустив паруса на баркасе. Онега – озеро коварное. Ветры налетают враз, как ниоткуда, поостереглись поэтому на парусах идти. Дело было в ноябре, но снег еще не лег. А вот уж часть пути ветра не было вовсе. Плыли в Олонец. Сперва Онегой, а после реками. Петру было прописано лекарями лечение на железных водах. По пути решил он остров Кижи осмотреть. С ним были лекарь Роберт Арескин, Алексашка и Сашка Кикин, что позже по его указу казнен был за казнокрадство. Вода плескала с весел, кругом тихо, не по-осеннему, только скрипели уключины да кричали чайки. Вдруг налетел порыв ветра, за ним второй, третий. Матросы, обрадовавшись, решили ставить паруса.

– Петр Алексеич, – забеспокоился лекарь, – поберечься бы, джакет снял неладно.

– Ладно. Ладно! – огрызнулся Петр, сердясь на матросов, не успевающих ставить парус по ветру. – Не мороз.

– Ви меня не слушай, с того и болен. И шапка зачем прочь?

– Сказал же, не мешай!

Арескина не легко было заставить замолчать. Петр слышал его бурчание, когда он жаловался Алексашке:

– Хоть ви скажите Государю, Александр Данилыч! Простудиться ныне ему никак не можно! Никак не можно! Отшень опасно!

Алексашке надоело слушать, и он перебрался к Петру с другого борта, держа в руках теплый камзол и шляпу валеной шерсти.

– Мин херц, одеться надо, чай не лето! Вон как завывает!

– Хорошо, что ветер, быстрей дойдем! Давай, надоели! – вырвал он из рук Алексашки одежду и накинул на себя.

– Доволен? – прокричал он лекарю. – Хрен липучий!

– Харашо. Харашо! – ответно крикнул ему лекарь. – С липой чай харашо! Приедем, нада сделать.

– Хрен с тобой!

– Мин херц, смотри-ка, что за сие? – тронул его за рукав Алексашка.

Петр проследил направление его взгляда.

– Мать честная! – крестились матросы. – Красота какая!

Действительно, из-за поворота показалась огромная ель. Или не ель?

– На пенек с грибами походит, – сказал кто-то из матросов.

Баркас их проплывал мимо острова, на котором величаво стояла церковь невиданной красоты.

– Куполов-то сколь! – дивились матросы.

– Один над одним. Чудно́!

– Двадцать два насчитал, Петр Алексеевич, – доложил Алексашка.

– С борта поглядите, али пристанем, мин херц?

– Его Величества отшень нужен леченье! – запротестовал лекарь. – Пристанем, опять пить водка нада. Плехо!

Матросы заржали промеж собой, не соглашаясь.

– Цыц мне! – сверкнул глазами Петр.

Смешки прекратились.

– А пристать бы надо. Остров сей мне известен! Кижи. Аспидов камень здесь повсюду. В баркас наберем. Приготовь ящик, что ли! – крикнул он денщику Кикину.

– А почто он нужен, Государь? – переспросил тот.

– А чтоб животом не маялись. Любой кижанин безбоязненно воду пьет, хошь из лужи.

– Не можно из лужи, Петр Алексеевич! – возразил лекарь. – Это есть вред для живот. Скотина и та из реки пьет, где вода есть чиста.

– Скотина, – передразнил Петр. – Камень тот – шунгит, аспидов камень, любую воду делает к употреблению годной. Разумеете?

– Вона как?! – удивились матросы.

– А как же! – с готовностью ответили Алексашка и Кикин.

– Вон пристань! – показал Петр на выдающиеся далеко в воду мостки. – Здесь и причалим.

А по берегу уже бежали ребятишки, махали шапками мужики, улыбались, прикрывшись косами, девицы.

– Опять пить заставят будут! – покачал обреченно головой Апраскин. – А вам, Государь, горячильное не нада. Не полезно!

– Не зуди!

Матросы уже спрыгнули в воду, подтягивая баркас к пристани. На колокольне зазвонили колокола.

Из Преображенской церкви вышел поп в черной султане и направился навстречу баркасу. Из богатого дома выбежал хозяин в добротном тулупе. Кричал что-то дворне, и те, торопясь, несли рушник, девка простоволосая выскочила из подклетья и передала каравай.

– Вот взбаламутились! – покачал головой Петр, не любивший суматоху по поводу своего появления. – Прознали, видно, что царский баркас! Что ж пушка-то не палит? Аль не завели?

Он ступил на деревянный мосток, встречавшие повалились в ноги.

Один поп стоял, как черный столб в своем одеянии, и светил золотым крестом.

– Что не кланяешься, Божий служитель? – спросил Петр, подойдя.

– Кланяюсь, Петр Алексеевич! Более того, к ногам припадаю яко человек. Молюсь за тебя ежеденно! Но главный над нами Бог! Мы все ему служим! – он осенил царя крестом…

…Петр очнулся, когда подплыли. Сошли на берег вместе с другими пассажирами и направились в сторону архитектурного ансамбля.

– А отчего топором строили, а не пилой, кумекаете? – спросил Петр свою троицу.

– А я думал, пилой тоже, – отозвался Егор. – Вдоль бревна наверняка пилили, быстрее же!

– Много бы ты наработал пилой! Топором все, – рубанул рукой Петр. – И вдоль, и поперек, и как хошь! Пила древесину беспокоит, щепит, а топор приминает.

– Поры на дереве и закрывает, – встрял Иван Данилович.

– Целая наука! – восхитился Егор.

– Умелый мастер один всей артели стоил! – вставил свое слово Иван Данилович.

– А Кижские церкви из какого дерева построены? – спросил Толик.

– Сруб из кондовой сосны. А главки крыты осиновым лемехом. – Петр покосился на Иван Даниловича и добавил: – Один на один, внахлест.

– Зато уж на века! – закивал Егор.

– Церковь-то на века, а вот лемех меняют каждые тридцать лет, – въедливо уточнил Иван Данилович. – Гниет. Свежий он золотистый, и кажется, что главки горят на солнце, а через несколько лет приобретают металлический блеск. Как