Предстояло поэтому вести сложную, но вполне перспективную, по мнению Савинкова, работу, создавая новый антибольшевистский фронт на основе «третьего пути» в «борьбе с большевизмом». Предстояло «использовать зимние месяцы (1919–1920 гг.) для того, чтобы обеспечить себе поддержку новых национально-государственных образований в решительной борьбе 1920 года и в воссоздании Единой и Великой России. Не теряя времени, следует вступить с ними в переговоры и вести их одновременно, как на местах, так и в Париже. Переговоры надо расчленить: 1) на местах – переговоры о пределах и особенностях каждой отдельной автономии; 2) в Париже – дипломатическое использование достигнутых на месте результатов и переговоры с Союзниками. Российским представителям (имелись в виду члены Русского Политического Совещания и Русской Политической делегации. – В.Ц.) должна быть предоставлена в этом направлении широкая инициатива».

Схема «дипломатических действий» представлялась Савинкову такой: «1) вступить в переговоры с Польшей о союзе, что облегчается назначением на пост Польского министра иностранных дел известного русофила г. Патек, и признать независимость Финляндии. То и другое облегчит переговоры с балтийскими народами и Украиной; 2) признать принцип автономии народностей, заявив о том, что мы согласны его вводить, не дожидаясь Учредительного Собрания. Принятие этих мер даст нам немедленно… крупную военную помощь, оно вернет нам симпатии и доверие Союзников. Без их же снабжения мы не можем победить большевиков, а без их финансового содействия – помочь России оправиться от перенесенных потрясений»[366].

Идеологические позиции «смены курса» Белого движения разъяснялись Савинковым в сборнике статей с характерным названием «На пути к «третьей» России. За Родину и Свободу». Уже в предисловии давалась четкая установка: «Чтобы добиться полного успеха, борьба с большевизмом должна всецело опираться на широкие народные массы, на многочисленное крестьянство, которое составляет подлинную Россию. Старого не воротишь. Земля должна быть закреплена за крестьянством. Народу должны быть даны свободы, завоеванные Февральской революцией. Спасение России – в демократии, в создании новых форм, соответствующих новым условиям жизни. Царская Россия погибла безвозвратно, она не может воскреснуть. Погибнет и большевистская Россия; ее не должно быть. Будет новая «Третья Россия», Россия демократическая, крестьянская, свободная, никого не насилующая и живущая в дружбе с народами». В статье «Чего мы хотим» отмечалось: «Огромное большинство России – крестьяне, будущая Россия – крестьянская демократия… Социальный смысл Русской революции заключается прежде всего в переходе всей земли к народу. Крестьянин в революционном порядке завладел землей… Политический смысл Русской революции заключается не только в том, что пало самодержавие. Он заключается в утверждении принципа самоопределения народов во всей его полноте… Только тем же принципом самоопределения народов может быть разрешен «спор славян между собой» – споры России и Польши. Пока Россия и Польша не откажутся от того, что они завоевали мечом, от границ 1914 г. и границ 1772 г., и пока все спорные области не будут подвергнуты честному плебисциту, до тех пор не будет обеспечен европейский мир, до тех пор не будет достигнуто славянское единение». Сближение России и Польши это и противостояние Германии. «Союз России и Польши не позволит ослабленной ныне Германии угрожать ни той, ни другой стороне, не позволит немцам ни оружием, ни мирно завоевать Россию и обеспечит свободный рост и свободное развитие двух славянских орлов».

«Крестьянская демократия», по мнению Савинкова, должна была не только противостоять «большевистской идее интернациональной диктатуры пролетариата», но и составить основу «организованной вооруженной силы, т. е. армии». «Мелкая крестьянская собственность» должна была составить социальную опору «третьей России». «Самоопределение народов», в оценке Савинкова, «подразумевает их безоговорочное право на самостоятельное и независимое бытие. Право это одинаково для больших и малых, для слабых и сильных… Третьего не дано. Либо с оружием в руках собирать Россию, либо надо примириться с независимостью отделившихся от Москвы народов. Автономией не удовлетворить никого – ни Деникина, ни Петлюру». В статье «Брусиловские патриоты» говорилось о неправомерности отождествления российских интересов с советскими, поэтому «патриотический» лозунг противостояния Польше в советско-польской войне следует понимать как «поддержку Интернационала», а не «национальной России»[367].

Однако реальное воплощение т. н. «третьего пути» (в представлении Савинкова) произошло только в 1920 г. в Польше, в условиях советско-польской войны. Савинков во многом более других понимал особенности русско-польских отношений еще и потому, что лично знал Й. Пилсудского по «революционному прошлому», имея общие контакты среди социалистических организаций. В январе 1920 г. из Парижа Савинков вместе с Чайковским (отправившимся затем на Юг России) приехал в Варшаву по личному приглашению Пилсудского. По воспоминаниям генерал-майора М. В. Ярославцева, начальника 3-й дивизии Северо-Западной армии, Савинков не производил впечатления «доктринера-социалиста»: «Он еще в 1917 г. разошелся с партией социалистов-революционеров, не считая для себя возможным оставаться в партийных шорах после уроков русской революции, скоро ушел из партии и теперь, в Польше, был деятелем вполне фашистского типа. Его работе весьма помогали старая дружба с Пилсудским и доверие со стороны самоопределившихся окраин; последним он обещал поддержку в их требованиях, а Польше – небольшое территориальное приращение за счет России, справедливо полагая, что это незначительная цена по воссозданию последней; в случае нашей неудачи – все отпадало»[368].

Первые попытки организации антибольшевистских структур на территории Польши были предприняты в конце весны 1920 г. 16 июня Савинков сообщал Врангелю и Струве о возможности русско-польского «военного соглашения» («но отнюдь не политического»). «Военное соглашение» было обусловлено «необходимостью, как для поляков, так и для нас, иметь русский национальный флаг и русские части на польском антибольшевистском фронте. Основой его должно быть решение формировать отдельные русские отряды под русским командованием на польской территории». Тогда же, в июне 1920 г., в Варшаве с санкции Пилсудского и «с ведома Бернацкого и Струве» Савинковым был образован Русский Политический Комитет, «верховным носителем политической власти» которого стал он сам. Своим заместителем Савинков назначил А. А. Дикгофа-Деренталя, ближайшего сотрудника в Союзе защиты Родины и свободы, бывшего заведующего отделом печати Ставки Главковерха в 1917 г. «Для руководства отдельными отраслями управления» Комитетом учреждались отделы. Заведующим отделом пропаганды и литературы был Д. В. Философов (бывший сотрудник журнала «Мир искусства», газеты «Речь»), заведующим отделом финансов – Н. Г. Буланов (бывший московский финансист), заведующим военным отделом – генерал-лейтенант П. В. Силанский (бывший профессор Академии Генерального штаба). Управляющим делами Комитета был А. М. Смолдовский (бывший земский начальник). В работе Комитета принимали участие также член ЦК кадетской партии, сторонник «славянского единства» Ф. И. Родичев, историк, профессор истории русского права, член Русской школьной комиссии в Варшаве Д. М. Одинец, приват-доцент международного права В. А. Ульяницкий, известный писатель Д. С. Мережковский, его супруга поэтесса З. Н. Гиппиус. Коллегия, состоявшая из председателя и членов Комитета, признавалась «высшим органом». Своей целью Комитет ставил «борьбу с большевистской властью, незаконно захватившей большую часть Российской территории». Важно также отметить, что до 28 августа 1920 г. Русский Политический Комитет действовал параллельно с Русским Эвакуационным Комитетом, содействовавшим отправке бывших военнослужащих белых армий из Польши в Крым и в другие государства. Упразднение Эвакуационного Комитета в конце августа (распоряжением № 3 по Русскому Политическому Комитету) было связано с окончательным переходом от статуса гражданских беженцев к статусу военнослужащих. 23 августа Савинков благодарил Пилсудского «за возможность переименования Русского Эвакуационного Комитета в Русский Комитет по формированию Русских отрядов на территории Польши, чем предоставляется возможность гласной по формированию русских отрядов работы, а также за разрешение немедленно приступить к вербовке сдающихся в плен красноармейцев».