– Вам известно, что он сделал десять лет назад?

Жизнь или смерть, Эмили. Если ей известно, она скажет об этом. Из тщеславия, чтобы придать себе важность. Не сможет промолчать. Но если ей это известно, она заслуживает смерти. Знать и работать на этого человека – тут приговор может быть только один.

– Нет, он мне ничего не рассказывал, – сказала Эмили Смит. – А десять лет назад я его еще не знала.

– Точно?

– Да.

Я ей поверил.

– Вам известно, что произошло с горничной Бека? – продолжал я.

Человек искренний тоже может ответить «нет», но обычно он сначала задумывается. А потом добавляет что-нибудь вроде «извините». Возможно, в свою очередь задает какие-то вопросы. Такова человеческая природа.

– С кем? – переспросила она. – Нет, что?

Я выдохнул.

– Ладно.

Убрав «беретту» в карман, я отпустил воротник Эмили Смит, развернул ее к себе спиной и схватил оба запястья в левую руку. Правой оторвал телефонный шнур. Затолкнул ее в левый кабинет и запихнул в туалетную комнату.

– Адвокаты из соседней конторы уже ушли домой, – сказал я. – До утра понедельника в здании никого не будет. Так что можете кричать сколько вам вздумается – вас все равно никто не услышит.

Я закрыл дверь. Привязал телефонный шнур к ручке, распахнул до конца дверь в кабинет и привязал к ее ручке второй конец шнура. Эмили Смит может дергать за дверь туалетной комнаты хоть все выходные – это ей ничего не даст. Разорвать телефонный шнур не по силам даже Поли. Я решил, Эмили Смит сдастся после первого часа и остальное время будет сидеть спокойно, пить воду из-под крана, пользоваться унитазом и стараться хоть как-нибудь скоротать время.

Я уселся за ее стол в надежде, что у секретарши, ведущей дела, должны найтись любопытные бумаги. Но я ошибался. Самым интересным, что я смог найти, была копия заказа компании «Кист и Мейден», занимающейся доставкой продуктов. «18 по 55 долларов». Внизу приписка карандашом, женской рукой. Возможно, рукой Эмили Смит. «Баранина, не свинина!» Крутанувшись в кресле, я посмотрел на вечернее платье на вешалке. Затем развернулся назад и взглянул на часы. Мои десять минут подходили к концу.

Спустившись на лифте в гараж, я вышел через дверь пожарного выхода. Охранник меня не увидел. Обойдя квартал, я подошел к Даффи и Виллануэве сзади. Их машина стояла на углу, они сидели спереди, глядя прямо перед собой. Наверное, ожидая, что из здания к ним выйдут двое. Открыв дверь, я плюхнулся на заднее сиденье, и они разом обернулись. Разочарованно нахмурились. Я покачал головой.

– Ни ее, ни его.

– На звонок ответили, – сказала Даффи.

– Некая Эмили Смит, – объяснил я. – Секретарша. Она мне ничего не сказала.

– Что ты с ней сделал?

– Запер в туалете. До понедельника она выведена из игры.

– Надо было бы допросить ее с пристрастием, – сказал Виллануэва. – Вырвать ей ногти.

– Это не мой стиль, – возразил я. – Но если хочешь, валяй. Можешь сам этим заняться. Она все еще там. И никуда не денется.

Он грустно покачал головой.

– Что будем делать дальше? – спросила Даффи.

– Что будем делать дальше? – спросила Коль.

Мы сидели в кузове грузовичка. Коль, судья и я. Фраскони увез сирийца. Мы с Коль напряженно думали, а судья готовился умыть руки.

– Я присутствовал только для того, чтобы наблюдать, – заявил он. – Не могу ничего вам посоветовать. Это было бы нарушением закона. И если честно, мне все равно нечего вам сказать.

Бросив на нас презрительный взгляд, судья вылез из кузова и просто ушел прочь. Ни разу не оглянувшись. Наверное, это расплата за то, чтобы приглашать в качестве наблюдателя крочкотвора-юриста. Непредвиденные последствия.

– Я хочу знать, что произошло? – спросила Коль. – Чему именно мы стали свидетелями?

– Возможных ответов только два, – сказал я. – Во-первых, Куинн просто обманул сирийца. Классический трюк, рассчитанный на доверие. Человек выдает по капельке второстепенную информацию, а заключительную, самую важную часть придерживает. Во-вторых, Куинн выполнял официальное задание своего ведомства. Доказывал, что через Горовского может происходить утечка информации, доказывал, что сирийцы готовы заплатить за эти чертежи большие деньги.

– Куинн похитил дочь Горовского, – возразила Коль. – Не может быть, чтобы у него была на это официальная санкция.

– Бывали вещи и похуже, – заметил я.

– Полагаю, он надул сирийца.

Я кивнул.

– Согласен с тобой. Он его просто обобрал.

– Так что же нам делать?

– Ничего. Потому что если мы обвиним Куинна в том, что он обманывал сирийца в целях личного обогащения, тот не задумываясь скажет: «Нет, ничего подобного не было, я проводил специальную операцию. Не верите – предлагаю доказать обратное». А затем в не слишком вежливой форме посоветует нам не совать нос в дела разведки.

Коль молчала.

– И знаешь еще что? – продолжал я. – Даже если Куинн действительно надул сирийца, я не знаю, какие ему можно будет предъявить обвинения. Разве устав запрещает брать у идиотов-иностранцев деньги в обмен на чемоданчики с чистым воздухом?

– Не знаю.

– И я не знаю.

– В любом случае, сирийцы будут взбешены, – сказала Коль. – Разве не так? Они заплатили ему полмиллиона долларов. Они должны будут как-то отреагировать. Задета их честь. Даже если Куинн выполнял официальное задание, он шел на слишком большой риск. С ним обязательно попытаются расквитаться. А Куинн не может просто взять и исчезнуть. Он должен оставаться на своем месте. Для сирийцев он будет неподвижной мишенью.

Помолчав, я взглянул на нее.

– Если Куинн не собирается никуда исчезать, почему он переводит деньги?

Коль промолчала. Я сверился с часами. Размышляя: «Не то, а это». Или, возможно, в кои-то веки то и это.

– Полмиллиона – это очень большие деньги, – сказал я.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, дело того не стоит. Вскоре будет выпущен опытный образец. Затем установочная партия. В течение считанных месяцев появится не менее сотни готовых устройств. Тысяч за десять долларов можно будет купить одно из них целиком. У какого-нибудь нечистого на руку капрала. Может быть, даже просто украсть, бесплатно. А затем восстановить технологические процессы.

– Хорошо, сирийцы отвратительные торговцы, – сказала Коль. – Но мы же слышали запись разговора Куинна с банком. Он переводит полмиллиона долларов.

Я снова посмотрел на часы.

– Согласен. Это неоспоримый факт.

– И?