Тропа вела куда-то вниз. Оглянувшись, Лютава лишь мельком увидела, как скрываются за гребнем оврага последние золотые крыши с оленьими головами. Вокруг вырос лес, и ей пришлось пригнуться, чтобы не хлестало ветками. Волк мчался напрямую через чащу, не отрывая носа от земли. Куда он приведет? Неужели снова в тайное логово Галицы? Найти ее здесь, в Нави, было даже важнее, чем в Яви: источник ее сил таился где-то здесь, а без него, сама по себе, она будет той, за кого ее и принимали столько лет, – безродной челядинкой.

Волк выскочил на поляну и замедлил шаг. А Лютава охнула: впереди показался лог, ограниченный двумя зелеными пригорками, а в глубине его, прямо посередине, лежал большой белый камень! Думая о Галице, она почти забыла о первоначальной цели их поисков и сейчас даже удивилась.

На вершине камня сидела черная птица – ворон. Точнее, дух в облике ворона, потому что не бывает воронов размером со здоровенную собаку! При виде гостей он тут же снялся с места, взмыл верх и камнем упал на них, так что Лютава едва успела скатиться со спины волка и спрятаться у него под брюхом. Волк одновременно прыгнул вверх, пытаясь поймать птицу в воздухе, но лишь щелкнул зубами возле крыла; на зеленую траву опустилось несколько перышек. А ворон вопил резко и пронзительно, и со всех сторон на этот крик собиралось множество его сородичей. Вот они кинулись на Лютаву; она могла лишь закрыть голову руками, съежиться, чувствуя, как бешено мечется рядом волк, пытаясь прикрыть ее и достать хоть кого-то. Две или три тушки свалились на траву, но десятки продолжали нападать, били крыльями и клювами. Сопротивляться было невозможно; прикрывая голову, Лютава поспешно заползла на спину волку, и он мигом рванул с места. Твердые клювы молотили по спине, пока волк мчался вверх по склону лога.

В лесу вороны отстали. Волк сбавил скорость, пошел шагом, высунув язык и тяжело дыша. Лютава приглаживала волосы, радуясь, что целы глаза.

– Яровед сказал, что однажды пытался пройти к камню, – вспомнила она. – И сказал, что едва живым ушел.

– Мы тоже едва живыми ушли, – пробормотал Радомир. – Там хозяин – тот первый ворон. Все прочие – куды, его слуги. Без него все прочие разлетятся.

Уставший волк трусил не спеша. Чтобы достать ворона в воздухе, надо уметь летать. Здесь даже Волохат не поможет. Разве что сводные братья Лютомера – Огненный Змей и Черный Ворон.

* * *

Она очнулась в подземном покое Лады; было темно, но чувствовалось, что утро. Изба остыла, из-под теплой шкуры вылезать не хотелось. Вскоре наверху заскрипели ступеньки, отворилась дверь из сеней, вошел кто-то мохнатый, с медвежьими ушами, смутно различимыми во тьме. Он прошел от двери к печи, с шумом бросил на пол охапку поленьев, принялся разводить огонь. И Лютава сообразила, что это Добровед – в его обязанности при святилище входило зимой снабжать заточенную богиню водой и дровами, топить и чистить печь. В том числе и готовить баню наверху – не сидеть же Ладе пять месяцев немытой!

Кое-что из съестных припасов здесь было приготовлено заранее: в укладке были два каравая хлеба, мешочки с крупой и горохом. Когда подземная изба прогрелась, Лютава встала, перечесала косу, умылась и стала варить кашу. Потом вынесла посуду в сени, вставила в светец несколько лучин и принялась за очередной рушник. Попозже, когда обтреплют и вычешут лен, Колобожа и Красена обещали прислать ей кудель – прясть. Нельзя же ничего не делать, сидя пять месяцев под землей в одиночестве – с тоски помрешь.

Но просыпалась ли она на самом деле? Поднимая голову от работы, Лютава оглядывала полутьму подземного покоя, серое пятно дневного света в оконце, но не была уверена, что вернулась. Сохранялось чувство пребывания в Нави: погруженная туда обрядом, разделившая судьбу богини, она в действительности не сможет выйти отсюда, пока ее не выведет новый обряд и пока на палец ей не будет надето Перуново кольцо Огнесвет, снимающее зимние чары. И то, что она может выйти из этой избы в баню на поверхности или даже еще дальше, – ничего не изменит. На эти пять месяцев она принадлежит Нави.

Но в этом заключалось и немалое ее преимущество, поскольку именно в Нави она и должна была сделать самые важные свои дела. Достав из берестяного коробка старухины кудесы, Лютава вынула из лоскута прядь черного конского волоса, свитую в шнурок, и положила перед собой. За работой она часто поглядывала на нее, мысленно разговаривала с кудом, как с незнакомым конем, на которого вскоре придется сесть. Что старуха говорила? «Это Ветровей, конь ветров. Приручи его, и он отнесет тебя куда захочешь, даже туда, куда ты сама вовек не сыщешь дороги». Именно это ей сейчас и нужно – дух-проводник, способный показать дорогу к самому Огненному Змею. Наверное, Лютомер знает, как его найти, но едва ли брата пустят к ней сюда.

Да и пора ей учиться жить без него. Что-то подсказывало Лютаве, что с Волчьего острова они уехали навсегда: пусть их дороги разойдутся еще не завтра, но прежней жизни в лесу, вдали от всего света, они вести больше не будут.

Она шила, внутренним взором глядя в Навь, и чувствовала, что и черный конь с огненной гривой похаживает, постукивает копытами где-то рядом. Услышав ее призыв, он сам жаждал встречи с новой хозяйкой. Лютава положила на белый платок угощение: пирог из тех, которыми Ладу снабдили в дорогу, налила в чарочку немного медовой сыты. Куд Ветровей – не конь, хоть и имеет облик коня, наиболее созвучный его природе. Его можно кормить тем же, что едят духи, и разговаривать с ним не как с животным.

Не поднимая глаз, будто бы увлеченная шитьем, она замечала, что куд незримо подошел к угощению, принюхался, лизнул сладкую сыту. Зачавкал, поедая пирожок. Лютава представила, как протягивает руку и берется за узду – Лесава не снимала ее, чтобы новой хозяйке не пришлось заново ловить и подчинять ошалевшего на свободе куда. Довольный, он дал себя погладить… и вдруг Лютава ощутила, что уже не сидит на скамье с шитьем на коленях, а стоит возле рослого черного коня, сжимая узду. С одного прикосновения он перетянул ее на свою сторону, тем подтвердив, что по-настоящему она и не покидала тех серых полей, где он пасется.

– Ты можешь отнести меня куда угодно, и нет такого места, куда ты не знал бы дороги?

– Куда тебе надо? – спросил конь, и Лютава отпрянула, чтобы не попасть под пламя, которым дышала его пасть.

– Туда, где живет сын Велеса, Огненный Змей.

– Ну, ты и придумала! – Конь заржал, забил копытом от смеха, рассыпая искры по серой земле. – Он к девицам летает, но в первый раз слышу, чтобы девицы сами его искали!

– Когда-нибудь и тебе придется удивиться! Так ты можешь отнести меня к нему?

– Садись. Ты моя новая хозяйка, мне велено служить тебе. Поехали.

Лютава вскочила ему на спину и вцепилась в узду. И Ветровей прянул с места в воздух – Лютава даже зажмурилась поначалу, чтобы не кружилась голова. А когда открыла глаза, земля уже была где-то далеко, а конь ветров уверенно мчался по воздушной тропе все выше и выше. Белые облака и серые тучи вставали вокруг них, будто холмы на голубой земле. Где-то вдали исполинской горой вздымалась черная как ночь туча, в глубинах которой погромыхивал гром и сверкали молнии. Лютава подумала мельком, что это и есть зимнее ложе Перуна, но от этой мысли ее пронзила такая жуть, что она поскорее отвернулась и пригнулась к гриве Ветровея. Да уж, сюда она не добралась бы ни сама, ни верхом на черном волке, которому доступны пути вниз, но не вверх.