Вот конь ветров замедлил бег: впереди была еще одна облачная гора, а на ней высокий дом из нескольких срубов, поставленных один на другой – вроде тех, что она уже видела прежде. Столбы ворот, оконные косяки, высокие скаты кровли – все сияло золотом и было украшено огромными резными изображениями крылатого змея. Ветровей приблизился к лестнице, что вела к дверям, и остановился у нижних ступеней.

– Вот здесь живет Огненный Змей. Ступай, а уж дальше твоя забота.

Лютава спрыгнула на ступеньку и привязала коня ветров к красному, позолоченному пузатому столбу, вытесанному из целого ствола. Огляделась: вокруг был зеленый сад с пышными деревьями и кустами, усеянными плодами и ягодами: яблони, вишни, малина, смородина. В траве цвели бесчисленные яркие цветы, и невозможно было поверить, что под этой травой – не сырая земля, а белые облака и синева небес.

Она шагнула к крыльцу, и вдруг двери распахнулись и на пороге встала молодая женщина. Вся она сияла, будто встающее солнце, одежды ее были сотканы из белизны облаков и багрянца зари, а украшения блестели чистым золотом. Лютава было оторопела, но вдруг глянула в лицо хозяйке небесного дома и ахнула – это была ее сестра Молинка!

Но тут же Лютава усомнилась. Казалось бы, она узнает округлое лицо своей сестры, ее густые черные брови, румяные щеки, пышный стан – и в то же время эта женщина была так прекрасна, как не могла быть рожденная на земле. Это была сама Солнцева Дева, и румяное лицо ее испускало сияние, растекавшееся рассветными лучами по краю небес.

Но в тот же миг и хозяйка ее узнала: на лице ее отразилось изумление, и она застыла, вскинув руки, потрясенная. Но вот Лютава сделала шаг, и Молинка, будто сбрызнутая живой водой, вздрогнула, охнула и кинулась по ступеням вниз. Лютава протянула к ней руки, и Молинка влетела в ее объятия, принялась ощупывать ее, будто боялась, что видение сейчас растает, то прижимая к себе, то отстраняясь, чтобы снова на нее взглянуть.

– Это ты! Как ты сюда… Сестра моя! Лютавушка! Родная моя! Не может быть! Вот чудо-то! – бессвязно восклицала она. – Откуда ты здесь?

Она оглядела двор, но увидела лишь незнакомого черного коня, который уже тянулся к ближайшему кусту малины.

– Кто тебя принес – он? – Молинка кивнула на коня. – А я уж думала…

– Я сама приехала. – Лютава наконец высвободилась из ее объятий. – Дело у меня к… мужу твоему.

– Его сейчас дома нет, – вздохнула Молинка. – Ну да ладно, пойдем пока в избу.

Они поднялись по ступеням и вошли. Все внутри – стены, утварь, посуда – было золотистого цвета свежего дерева и в то же время испускало мягкое сияние, будто сложенное из солнечных лучей. И чем пристальнее Лютава присматривалась к бревнам стен или лавкам, тем сильнее становилось сияние и в конце концов начинало так резать глаз, что приходилось отворачиваться.

От радости встречи с сестрой Лютава почти забыла, зачем сюда приехала и зачем хотела видеть Огненного Змея. Они сели под окном и принялись болтать: Молинка не выпускала ее руки и жадно расспрашивала обо всем, что произошло со времен ее исчезновения из дома. Порой она принималась плакать – так живо вставали перед ней родные места и родные люди, которых ей не суждено было увидеть больше никогда.

А Лютава, порой бросая взгляд за окно, забывала, о чем говорила: то ей виделся там зеленый сад, а то открывалось глазу беспредельное пространство облаков, белое внизу, синее сверху. Тогда она вдруг всем существом ощущала, как высоко забралась и как далеко от всего привычного находится. И ей не казалась удивительной тоска Молинки, живущей в небесном тереме, в золоте и багрянце, среди невянущего зеленого сада, в который никогда не придет зима.

Наверху лазурь густела, переходя в синеву, а потом – в черную тьму, как будто, глядя вверх, она видела бездну Подземья. Такова Навь – она все время переворачивается вокруг себя.

Вдруг за окном раздался шум: что-то засвистело, загремело, захохотало, блеснул яркий пламенный свет.

– Муженек мой домой воротился. – Молинка встала с места. – Но ты не бойся. Вы же родня теперь…

– Я не боюсь.

Лютава потому и рассчитывала на успех, что была связана с Огненным Змеем родством сразу по двум ветвям: через сводную сестру и родного брата.

Дверь распахнулась, и в избу вошел… княжич Ярогнев. Лютава, помнившая его по летним встречам в Ратиславле, обомлела, но потом сообразила: явившись впервые Молинке в образе того, кого она любила, Огненный Змей и дальше должен был носить этот облик. Только волосы у этого «княжича» сияли золотом, а между зубов, когда он улыбнулся гостье, явственно проскочило пламя.

– Ох, вот кто к нам пожаловал! – с порога закричал он, распахивая объятия. – А я чую: у крыльца чужой конь стоит, чужим духом пахнет! Уж думаю, не приехал ли к жене моей полюбовник какой – а это свояченица любезная нас навестила! Ну, здравствуй, девица!

Он жарко обнял Лютаву – жарко во всех смыслах, и она отскочила, опасаясь, как бы не загорелась одежда, – однако он успел поцеловать ее в щеку с далеко не родственным пылом. Она содрогнулась, подумав, как же Молинка с ним живет. От этой мысли стало жарко, пробило потом, и стало понятнее, почему Молинка одета пламенным сиянием – живя с существом небесно-огненной породы, она и сама почти уже уподобилась ему.

Огненный Змей был голоден, и все сели за стол. Посуда и угощения на нем появились сами собой, Молинке не пришлось хлопотать, да она и не пыталась: видимо, тут всегда все делалось само собой. Несмотря на уговоры хозяина, Лютава ни к чему из еды и питья не прикоснулась: ей было рановато оставаться здесь навсегда. А сам он ел так быстро, что невозможно было уследить. Причем ни от рыбы, ни от птицы не оставалось даже костей. Будто в мешок кидает, как говорила баба Темяна.

– Так что за нужда тебя к нам привела, сестра любезная? – спросил Огненный Змей, наевшись.

– Гневается на нас сильный вятичский князь, что невеста его братанича тебе досталась, – начала Лютава. – А чтобы войны и разорения избежать, пришлось ему иное родство себе искать, и отослал он меня в жены дешнянскому князю Бранемеру…

Дальше она рассказала о бездетности князя, о его снах насчет белого камня и о своей неудачной попытке к этому камню пройти.

– Помоги, братец любезный. Тебе этого ворона одолеть – разочек дунуть, а для меня судьба решается.

– Ну, коли я первый виноват, что чужую невесту унес, мне родичам не помочь нельзя! – засмеялся Огненный Змей. – Только будет у меня еще одна к тебе просьба…

Он посмотрел на жену; Молинка переменилась в лице.

– Тебе можно знать, ты ведь жене моей сестра… Родится сын у нас, и очень грустит жена, что ни родичей, ни людей он здесь не увидит. Хочет она, чтобы рос он в материнском роду. Как сравняется ему семь лет, возьми мальчика на воспитание. А я уж вас не забуду.

Не надо было большого ума, чтобы оценить это предложение. Растить у себя родного сына Огненного Змея – значит иметь его огнекрылого родителя в лучших друзьях, и тогда всей земле угренской можно будет не опасаться ни града, ни засухи, ни излишних дождей – небесный родич всегда прогонит прочь вредоносные тучи и принесет нужные.