Эван услужливо поднимает повыше нижние ветки кустарника, чтобы они не мешали мне прятать кристалл.

— Не переживай. Город хоть и подземный, но далеко не тайный. Это что-то типа Черного рынка. Все про него знают, и все молчат. Действует негласный нейтралитет между Дэмонионом и жителями подземного города. Они не создают ему глобальных проблем, он — им. Так и живут вот уже лет двадцать, если не больше.

Вот уж действительно: век живи — век удивляйся.

— Надо же! — Поднимаюсь с колен, отряхиваю руки. Эван протягивает мне белоснежный носовой платок. Такой и пачкать-то жаль. — А я-то думала, что все знаю о Дарии!

— Жизнь полна сюрпризов, — улыбается альтаирец.

— Я заметила, — фыркаю, вспоминая, сколько «сюрпризов» эта самая жизнь подбросила мне за последние сутки.

Возвращаемся в комнату далеко за полночь. За окном темно. Я знаю, что вполне могла бы улечься на просторной кровати Эвана одна, а мальчишку-альтаирца выставить на диван. Он бы и слова поперек не сказал, но… Спать одной на огромной кровати, да еще в императорском замке, где по коридорам ходит сам Дэмонион! Ну уж нет! Увольте! Вдвоем куда безопасней.

— Поспишь сегодня со мной?

Эван, помедлив пару секунд, кивает. Подозреваю, в свете последних событий ему здесь спать одному тоже как-то не очень. Но ведь ни за что не признается! Потому что гордый и упертый.

Как назло, сон не приходит. Ворочаюсь битый час, пытаюсь считать бегающих по кругу драгов, но все бесполезно. Слишком много эмоций за день — и вот результат.

— Эван, ты спишь?

Даже если и спал, то от моего громкого шепота точно проснулся.

— Заснешь с тобой, — сонно ворчит он. — Что еще?

— Что с кристаллом-то делать будем?

— Ада, сжалься, дай поспать. Давай об этом подумаем утром.

Эван сладко зевает. Не выдерживаю: зеваю следом за ним. Но спать все равно не хочу. Снова тормошу альтаирца.

— А что, если у нас не получится его вернуть?

— Значит, нас убьют. Возможно, прилюдно, на королевской площади, — сонно бурчит парень, неожиданно притягивая меня к себе, зажимая в объятия-тиски. — И хватит вертеться, ты мне спать не даешь.

Лежу спиной к нему, чувствую тепло сильного тела. Эван зарывает лицо в мои распущенные волосы. Не знаю почему, но аж мурашки по телу бегут.

— Эван! Эван! Не понимаю, как ты можешь спокойно спать после всего, что сегодня случилось?!

— О господи! Ада! Ничего особенного не случилось.

— Как ничего?! Твоя семья прилетела! А еще ты представил им меня как свою жену!

— Ты и есть моя жена!

— Так я же липовая! — укоряю его. — Зачем ты это сделал?

— Отца позлить хотел, — честно признается альтаирец.

По голосу чувствую, что он окончательно просыпается.

Приподнимается на локте.

— Слушай, я тут подумал… Тебе правда нравится быть шатерой?

Не могу понять, к чему он клонит.

— В смысле? — Я сажусь на кровать.

— Последние несколько дней я вел себя с тобой как полный дурак, — предельно самокритично и спокойно говорит Эван. — Прости, что не смог сдержать эмоций. Был груб с тобой. Мы всегда были друзьями. И я не хочу тебя терять. Непозволительная роскошь — разбрасываться близкими людьми.

Невольно теряюсь от его взгляда и от слов. Отворачиваюсь, Делая вид, что мне надо срочно рассмотреть узор на простыне.

— Ладно. Извинения принимаются.

— Вот и отлично! Тогда, надеюсь, ты примешь и еще одно мое предложение.

Напряженно замираю.

— Надеюсь, не руки и сердца?

— Увы, нет, — сдержанно смеется Эван. — Извините, прекрасная дэуза, но я уже женат.

Растерянно улыбаюсь в ответ. Если мальчишка-альтаирец вновь начинает шутить со мной, значит, наши отношения и впрямь идут «на поправку».

— Так что ты хотел мне предложить?

— Послезавтра улетают отец с братьями. Я бы хотел, чтобы ты полетела с ними. Ты прекрасно ладишь с моей мамой. Она позаботится о тебе. Поверь, твоя жизнь изменится к лучшему, если ты скажешь «да». Тебе не придется больше ни на кого работать, никому подчиняться. Обещаю, ты будешь полностью свободна… В том числе и от меня.

Последняя фраза в этом монологе явно была лишней.

— Ты предлагаешь мне полететь с твоей семьей на Альтаир?! — До меня с трудом доходит смысл его слов. — А ты?

— Боюсь, мне еще на какое-то время придется задержаться на Дарии.

Ну уж нет!

— Да что я там без тебя буду делать?

— Жить. Быть свободной.

Похоже, мальчишка совсем головой тронулся!

Нет! Это уже слишком! Куда мне столько свободы? Мне ее что, на зиму засаливать прикажете?

— Но я не хочу быть свободной! От кого? От тебя? И почему я должна лететь одна? А ты? Почему ты не можешь улететь вместе с отцом?

— Меня связывают определенные обязательства, — более уклончивого ответа и придумать сложно. — Я смогу покинуть планету лишь в День Солнцестояния.

— Тогда и я могу улететь с тобой в этот день!

Слова вырываются прежде, чем до меня доходит, что я фактически только что согласилась на отлет!

— То есть ты полетишь со мной на Альтаир? — осторожно спрашивает Эван, хватаясь за мою фразу, как за соломинку. — А как же Руар? Ты говорила, что тебе нравится твоя жизнь.

Хмыкаю. Похоже, я сама себя загнала в ловушку.

— Ты сначала определись, чего ты сам от меня хочешь: чтобы я полетела с тобой на Альтаир или осталась шатерой?

— Я хочу, чтобы ты полетела со мной.

Он отвечает быстро и уверенно. Словно заранее подготовил ответ.

На языке так и вертится скабрезный вопрос, не задать который я просто не могу.

— Даже зная, что я шатера?

Ответ дается Эвану явно нелегко. Парень хмурится. Отводит взгляд.

— Это был твой выбор. Я должен научиться его уважать. Ада, ты всегда была мне верной подругой. Я не вправе судить тебя.

Подругой. Что ж. Именно это слово все ставит на свои места.

Вот кем я буду для Эвана на Альтаире. Подругой! И только. Потому что мальчишка-альтаирец еще тот гордец и собственник. Теперь я отчетливо понимаю: на самом деле он никогда не смирится с мыслью, что я могла, как моя мать — беспутная Акраба, делить постель с другими мужчинами.

Собственник, эгоист, тиран.

И тем не менее он предлагает мне полететь с ним. Даже думая, что я падшая женщина.

— Ты так и не ответила. Тебе нравится быть шатерой? — тихо переспрашивает Эван. — Прости мое любопытство, но… Я никогда не думал, что ты захочешь пойти по стопам Акрабы. Ты сама противилась этому…