Непозволительное бесстыдство! Да как принц мог связаться с простолюдинкой?! Она же еще совсем ребенок! К тому же… Страшно сказать — дарийка!

Но возмущение быстро сменяется шоком, когда появляется хозяин комнаты — Иоанн Дрогвард Второй. Его сын.

Младший. Третий. И отчасти… лишний.

Император Альтаира ожидал увидеть на Дарии все, что угодно, но только не это! Неприятно запоздало понимать, что из-за государственных дел — да и, что греха таить, из-за нежелания, граничащего с трусостью, — слишком давно не разговаривал с младшим сыном. Настолько давно, что и не заметил, как тот вырос, превратившись в его собственную копию.

Внезапное открытие выбивает из колеи. Ни один из старших сыновей даже близко не похож на Иоанна так, как Эван.

Тот же пронзительно-синий взгляд, горделивая выправка. Высокий, статный, мощный. Манеры и жесты прирожденного императора.

Этот мальчишка буквально излучает силу и величие.

Вот тебе и третий, младший, лишний…

И наконец, гнев.

Именно гнев задвигает изумление и шок на второй план, когда Иоанн осознает смысл слов младшего сына…

— Что значит «жена»?!

* * *

Нет! Я категорически отказываюсь принимать участие в этих семейных разборках! И без них проблем в жизни хватает! Воспользовавшись замешательством гостей, ныряю в спальню, чтобы одеться. Как раз вовремя, потому что мой свекор, похоже, окончательно слетает с катушек. Орет на альтаирском на Эвана. В принципе я неплохо понимаю этот язык, но сейчас нет никакого желания вникать в смысл фраз. Для меня остается полной загадкой, зачем мальчишка-альтаирец с порога выложил родственникам, которых не видел кучу лет, про наш брак? Он что, совсем с ума сошел?! Или…

Хотел позлить — мелькает догадка.

Скорее всего так оно и есть. Но это так непохоже на Эвана: сознательно задевать кого-то за живое! Такое он обычно позволяет себе только со мной, и то лишь когда я доведу его до ручки. А тут в кои-то веки прилетела семья, а он… И тут до меня доходит: семья.

Наверняка тут и кроется ответ. Раньше я как-то не задумывалась об этом… Моя мамуля никогда не была образцом родительской любви, поэтому я не видела особой проблемы в том, что ей плевать на нас с Анигаем. Мы выжили, вот главное.

Но что должен чувствовать ребенок, которого ЛЮБЯЩИЕ родители отправили одного на враждебную планету, оставив старших, более сильных сыновей при себе? Чем больше я об этом думаю, тем сильнее становится жаль моего мальчишку-альтаирца. У него есть причины обижаться на свою семью. Акраба хотя бы не лицемерила. Не изображала любовь к детям, поэтому мне грех на нее обижаться. Но семья Эвана никогда до конца не отказывалась от него. Я сама несколько раз видела, как он общается с матерью по видеосвязи. В детстве он много рассказывал мне про нее, про братьев. И почти ничего не говорил про отца, на которого так сильно похож.

И все же Эвану не стоило вот так с порога огорошивать родителя новостью о браке…

В комнату влетает мой муж. Одного взгляда на опасно мерцающее сияние синих глаз достаточно, чтобы понять — альтаирец на взводе. Разговор с отцом явно был не самым приятным. Видимо, Эван сбежал от родственников, чтобы окончательно не сорваться. Молодец! Правильно сделал! Не хватало еще потасовку в Аскорэоре устроить. Зачем лишний раз привлекать внимание императорских слуг?

Не замечая меня, он падает в кресло. Закрывает лицо руками.

Никогда раньше не видела Эвана таким обиженным и расстроенным. Его боль словно эхом отдается мне. Не выдерживаю. Подхожу, опускаюсь перед ним на колени.

— Ну зачем ты так… Ты же их столько лет не видел! — Мой голос звучит непривычно мягко даже для меня самой. — Это же твоя семья. Ты мечтал о встрече с ними. Я знаю. Ты сам мне об этом не раз говорил.

Альтаирец поднимает взгляд. Ну точно: зол и подавлен. Вряд ли он хотел, чтобы я видела его в таком состоянии.

— Тебя это не касается, — довольно грубо обрывает Эван. — Уйди. Я никого не хочу видеть.

Возможно, будь на его месте кто-либо другой, я, обидевшись на резкость фразы, тут же ушла бы. Но я слишком хорошо знаю своего мальчишку-альтаирца. Так уж повелось с детства: когда плохо ему — плохо и мне. Наверное, именно поэтому я просто сажусь к нему — удивленному — на колени и обнимаю. Кладу голову ему на грудь. Так мне самой спокойней. Он рядом. А значит, никуда не уйдет и не наделает глупостей. Вдыхаю знакомый запах мяты и чего-то цитрусового…

И Эван не выдерживает: сильнее прижимает меня, молча пряча лицо в моих распущенных волосах. Так мы и сидим, обнявшись, ничего не говоря друг другу. Потому что бывают в жизни моменты, когда слова и не нужны.

* * *

Мы ужинаем впятером — с отцом и братьями Эвана. Возле нас шуршат услужливые лакеи. Чувствую себя настоящей дэузой! С одной стороны. С другой… В такой напряженной атмосфере поесть толком не получается, хотя блюда — одно изысканнее другого. Под суровым взглядом свекра кусок в горло не лезет. Так и хочется встать и убежать отсюда, прихватив с собой десерт и моего альтаирца, который тоже заметно на нервах.

— Мать знает?

— Нет.

— Что ж… Не забудь ее порадовать, когда выйдешь вечером на связь.

— Обязательно так и сделаю.

Ну что за мальчишество! Один чище другого! Что отец, что сын! Не понимаю: неужели так сложно сесть вдвоем и откровенно поговорить о накопившихся обидах и претензиях, вместо того чтобы устраивать выяснение отношений на людях?

Перевожу взгляд с одного синеглазого блондина на другого и в очередной раз поражаюсь. Эван так сильно походит на отца! И не только внешне. Оба упертые гордецы! Хорошо еще, хоть старшие братья пошли, видимо, в мать. Вот с ними общаться — одно удовольствие.

Эмоциональный Радиэль и утонченный Грэгори с каждой минутой мне нравятся все больше и больше. Парни оказались довольно общительными и дружелюбными. После того как прошел шок от наличия безродной дарийской невестки, они тут же решили налаживать со мной родственные отношения. Например, хвастунишка Радиэль уже успел рассказать в лицах и действиях, как отважно его эскадрилья сражалась недавно с барэсками — космическими пиратами из одной варварской планетной системы. А эстет Грэгори на небольшом плоском экранчике (под столом, пока не видит отец) умудрился продемонстрировать мне несколько своих картин. Оказывается, он неплохо рисует! Так вот откуда у Эвана тяга к искусству! Похоже, это у них семейное.

Я понимаю, что Радиэль и Грэгори столь дружески общаются со мной исключительно ради младшего брата, чтобы хоть как-то поддержать Эвана в щекотливой ситуации. Я искренне благодарна им за поддержку. Хватит уже с моего мальчишки-альтаирца потрясения за день.

Вот только у меня самой потрясения не заканчиваются.

После многострадального ужина «папенька» (которого, кстати, зовут так же, как Эвана, — Иоанн) настаивает, чтобы я лично познакомилась с «маменькой». Подозреваю, рассчитывает, что младшему сыну влетит за его матримониальную самодеятельность еще и от матери. В результате я злорадно наблюдаю удивление и разочарование свекра, когда выяснилось, что я уже давно знакома с Анной-Марией Илиандэллой.