длинным плащом, довершающим образ. В руках или, когда пытался заснуть, на голове появлялась огромная широкополая шляпа, закрывающая лицо, – словом, я предпочёл остаться инкогнито. Часть бывшей команды из тех детских лет поддерживала тёплые, тесные отношения, не меркантильные, но душевные. Как раз трое из них и были моими сегодняшними друзьями.

И вот Москва и мой друг – мы, все приятели и даже его жена, называли его «Доктором». Нетрудно догадаться – он был действительно врачом, настоящим и хорошим хирургом, как, впрочем, и хорошим отзывчивым человеком, настолько «человеком», что второго такого и не вспомню. Я заранее договорился с ним о встрече, и через несколько часов мы ехали уже втроём, третьей была она – та, ради которой я и приехал. Причём встретиться я хотел и со своими ребятами, но решил предварительно проверить, стоит ли сразу заходить в ресторан «Пятерочка».

Мой старый преданный человек, работающий там, предупредил о подозрительности нескольких клиентов и предположил некоторую опасность, которая вскоре подтвердилась. Все предыдущие затраты, и так с лихвой оправдывающиеся безопасностью предыдущих встреч, сегодня окупились сполна. Моих товарищей задержали, хоть и отпустили на следующий день, задав им несколько вопросов о моей личности, явно вытекающих из кем-то слитой информации. То ли это было частью старых Гришиных допросов, то ли появился кто-то новый, а возможно, это дул ветер ещё от гибели моего шурина – ведь тогда какой-то массив фактов против меня собрать удалось, но весь он был неконкретен и не содержал ничего действительно криминального. Правда, как-то «покупатель» осторожно обмолвился о появлении в «профсоюзе» «мерцающего» «крота», некоего «Тихого», но кто это, я так и не понял, по всей видимости, так и не пересекшись с ним.

Человек, допрашивающий моих друзей был, тогда еще никому не известный, капитан Трушкин… Запомните эту фамилию – ибо она еще не раз появится на страницах повествовании моей жизни.

Ответов на вопросы в отделении милиции не получили, поскольку их не было в принципе, и все остались при своём. Я же, благополучно миновав засаду и ничего не объясняя «Доктору», попросил его отвезти нас, с «чужой» невестой, ибо предложение ей было сделано и даже начата какая-то предсвадебная суета, в заранее снятую мною квартиру. Я попросил ее проводить меня, заехав к ней домой, обрушившись как снег на голову, с двумя огромными букетами роз, для мамы и для нее, сразу из аэропорта. Она согласилась, с условием, что вернется сегодня домой. Но намерения поменялись, как только мы пересекли порог квартиры. Наши взгляды не отводились друг от друга до утра, а губы либо что-то говорили, либо встречались в долгих поцелуях…

* * *

Первые утренние лучи зимнего солнца пробивались через тюлевую занавеску, царапая по не желающим открываться глазам. По белоснежной наволочке медленно стекали вьющиеся светлые кудри, спадающие ко мне, как маленький водопад. Я вдыхал еле уловимый запах, и не хотел выдыхать. В них не было пышной густоты, но, отливавшие насыщенным золотом, они затмевали богатство всего мира. Тоска по этой женщине в измотавшейся неприкаянной душе, ушедшей далеко от многого человеческого, пусть и банального, свербила, отзываясь по всему телу. Всё моё естество тянулось к ней, хотя и опасаясь помешать тихому спокойному дыханию и нарушить грациозность позы, пусть и еле определявшейся через тяжёлое одеяло, но чувственной и пластичной. Чуть приоткрытые губы – ловушка для взгляда и магнит для поцелуя.

Глядя на неё, я уже понимал, что не смогу отдать её никому и никогда, а остальное вообще перестало волновать и существовать. Перестав быть прежним – «без страха и упрёка», обретя тем самым видимую слабинку, я потихоньку начал отделяться от семьи, периодически возвращаясь по долгу и по привычке, ещё некоторое время совершенно не в состоянии понять, как уладить в этой ситуации проблему одновременного существования в моей жизни двух семей.

Две недели мы наслаждались тем, что я не мог позволить ни ей, ни себе несколько лет до этого момента в таком количестве и на постоянной основе, первый раз никуда не спеша и не убегая, чтобы вернуться на разорванные отрезки коротких встреч. Я представлял это ей, как прощальный бал перед нашим расставанием и её свадьбой, а видя в её глазах желание навсегда оставаться здесь, именно в этих днях, тихонько пытался завести разговор о нашем воссоединении. Но там был хотя бы брачный союз, а со мной? Я понимал, что при равных предложениях все 100 % успеха у меня, но пообещать заведомую ложь (а её был и так воз и маленькая тележка) любимому человеку был не в силах. Другое дело – поставить перед фактом, но красиво и романтично. От меня ждали поступка, и мне ничего не оставалось, кроме импровизации. Повторюсь: лучшая импровизация именно та, которую готовишь заранее.

Раздобыв её загранпаспорт, через турагентство поставил визу в Испанию, купил билеты – конечно же, на Канары, где была снята квартира, дом ещё только оформлялся, а джип «Wrangler» стоял на стоянке перед аэропортом. Договорившись с Андреем Пылевым о помощи, выраженной в физическом присутствии двух парней (дюжих молодцов, по центнеру с лишним весом, с добродушными лицами, широкими мощными челюстями и взглядами со снежною пылью), которые должны были довести нас до «Шарика» (Шеремеьево-2) и далее в точности выполнить все мои резолюции, касающиеся в основном возможных непредсказуемых нюансов в здании аэропорта. Когда всё было готово, я предложил ни о чём не подозревающей, «воплощающейся мечте» проводить меня напоследок перед расставанием. Я не знал, как на это отреагирует её кавалер, и даже не предполагал последствий и, тем более, реакции на это братьев. Меня это не волновало, я чувствовал в себе столько сил и правоты, что был уверен – справлюсь со всем.

Фотография на фоне отеля «Бае Дельдюи» на острове Тенериф…, того, самого счастливого, периода.

Пока ехали до аэропорта, я разыгрывал прощание и сожаление – печаль окружала нас, и мы оба надеялись на чудо. Аура, окружавшая нас, казалось, цепляла и здоровяков Дмитрия с Эдуардом, действуя эмоционально-романтически – расслабляющим эликсиром, не хватало только слёз! Так просто я сдаваться не собирался, и, если гора не идёт к Магомету, то Магомет перенесёт её туда, куда нужно (прошу прощения за вольную трактовку).

Заполнив все бумаги, тайно и за неё, к тому же всё, чем она обладала – дамская сумочка с макияжным набором, записной книжкой и мобильным телефоном. Уже попрощавшись, я, как бы невзначай, наивно предложил ей проводить меня до зоны свободной торговли,