Когда он открыл дверь холодильной камеры, чтобы уклониться от разговора с Джорджией Рэй… и увидел улыбающуюся Харпер в объятиях Рида… Люк до сих пор не мог прийти в себя.

Его реакция, слепая, обжигающая ярость застали его врасплох. Он моментально потерял контроль над собой, словно сорвавшись с цепи. Люк был недоволен тем, что внутри он был как сжатая пружина, что был готов ввязаться в драку.

И ввязался. Не только кулаками. Он задел Харпер за живое, обвинив ее. Он видел, как его слова словно хлестали ее по лицу, пока Линк не подошел к нему. Люк не владел собой. Но и раньше она подводила его к тому, что он переступал границы дозволенного.

Дело было не в ней. Бремя вины падало на его плечи.

Он должен был извиниться перед ней. И перед Таем тоже. И пока Линк здесь, он мог бы извиниться и перед Линком, но, пожалуй, нет, даже если парень был в чем-то прав. Ведь он отпустил Харпер. Так чего же он ждал?

Разве она не заслуживала того, чтобы быть счастливой, любимой, чтобы кто-то напоминал ей о том, чтобы она надевала проклятое пальто, когда идет снег?

– Где твое пальто? – Люк пожалел, что его голос звучит так грубо, но для Харпер его неспособность контролировать себя была в порядке вещей.

Она пожала плечами.

– У тебя дома.

Как и все остальное, что у нее было. Она выжидала.

– Я завезу его. Я могу привезти все остальное твое барахло.

Харпер уже мотала головой.

– Не нужно, чтобы Джони…

Пронзительно зазвонил ее телефон, распевая песню «Bad Boys». Люк видел, как ее лицо на мгновение вспыхнуло, явно в панике, и она неловко провела пальцами по экрану телефона, спеша ответить.

– Да. Привет, – сказала она, прижимая телефон к уху. – Нет, не получила. Я переехала. – Стрельнув глазами на Люка, она снова отвела их. Потом понизила голос. – Я знаю. Извини. Это было довольно внезапно.

Минуту она слушала молча, и Люк матерился, видя, как от ее лица отливает кровь.

– Он выходит? Когда? – Харпер опустилась на узкую скамейку у окна.

Потом прикусила губу и снова посмотрела в его сторону, мгновенно отведя взгляд, когда увидела, что Люк наблюдает за ней. Линк бросил ему пакет с салатом-латуком.

– Лови, брат.

– Подожди минутку… и не называй меня братом.

– Прекрасно. Лови, придурок.

Люк подошел ближе к Харпер, но мало что расслышал. Теперь она тихо спорила с кем-то.

– Нет необходимости приезжать сюда и ходить за мной по пятам, как телохранитель. Я сама способна защитить себя…

Пошептавшись еще минут пять, она отключилась и, ни слова не говоря, поспешно вышла из магазина.

– Куда это она? – спросил Линк, подходя к Люку. – Она забыла свои покупки.

* * *

Конечно, она не отвечала на его эсэмэски. В раздражении Люк кинул мобильник на пассажирское место. Оплатив долг магазину, Люк охотно забрал с собой продукты Харпер, чтобы лично доставить их.

Сначала он заехал домой, чтобы взять ее чертово пальто.

То, как она отреагировала на таинственный телефонный звонок, не выходило у него из головы. Харпер была не из пугливых. Люк гадал, что могло вызвать такую реакцию.

Оставив продукты в грузовике, он вошел в дом и перерыл все коробки, пока не нашел черное шерстяное пальто с поясом. Поднеся его к лицу, Люк вдохнул запах.

Чувствуя, что ведет себя сентиментально, Люк свернул пальто и положил его на стол в столовой. Он хотел упаковать для нее пару-тройку свитеров, чтобы она не отморозила задницу. Ей нужно что-нибудь вроде лыжной куртки, подумал он. Зимы в Мэриленде нельзя назвать теплыми. Может быть, он смог бы найти приличную в магазине…

Господи, что Харпер сделала с ним? Они больше не вместе, а он планировал заняться гребаным шопингом. Он потерял свой чертов рассудок. Все, чего он добился, отгоняя от себя мысли о ней, теперь было сведено на нет. Один взгляд на нее, и он вернулся к исходной точке.

Люк бросил пару свитеров на лежавшее на столе пальто. Все, хватит. После того как он узнает, что с ней происходит, он отвезет ее барахло в офис, чтобы оно хранилось там до ее отъезда.

Люк вспомнил о растущей стопке почты на кухне, к которой он не притрагивался целую неделю. Он проверит, нет ли там писем для нее, а потом направится к Джони. Еще раз напоследок посмотрит на Харпер, убедится, что с ней все в порядке, а затем навсегда оставит ее в покое.

Люк просмотрел стопку, по ходу отбрасывая рекламу в контейнер для мусора. Там было два конверта, адресованных Харпер.

Его взгляд привлек красный штемпель на первом конверте. Служба поддержки жертв преступлений. Люк почувствовал, как гулко забилось его сердце. Адрес на втором конверте был написан от руки, а в углу стояла маленькая чернильная печать.

Почта из государственного исправительного учреждения.

Было что-то знакомое в этом втором конверте, что-то, что Люк никак не мог вспомнить. На обратном адресе не было имени. Вынув телефон, Люк задал поиск адреса в Интернете. Исправительное учреждение в Сассексе.

Он набрал номер Харпер. Когда включилась голосовая почта, Люк выругался и повесил трубку.

Барабаня пальцами по столу, он рассматривал разные варианты. Наверняка Харпер не скажет ему, что происходит. Но если ей угрожает опасность, он должен знать.

– Черт с ним. – Люк разорвал конверт и выдернул из него страницу из блокнота. Его охватила холодная ярость, от которой задрожали руки. Там не было имени. Только «Папочка».

Швырнув письмо на стол, он принялся мерить шагами комнату. Возможно, это не первое письмо. Должны быть другие…

Ее коробки. Там, в столовой. Люк сорвал крышку с безобидной коробки с надписью «Бумаги». Прямо перед ним лежала папка с этикеткой «Письма из ИУС». Дюжины открытых писем, разложенных в хронологическом порядке, начиная с тех пор, когда Харпер было 18 лет. Люк подавил в себе желание выкинуть всю коробку в окно.

Сволочь. Каждое письмо было подписано «Папочка». Он отслеживал каждый ее шаг с тех пор, как она покинула приемную семью. Обвинял ее в своем приговоре. Должно быть, это из-за сигаретных ожогов. Этот мужчина испытывал к Харпер физическую ненависть, пока его не посадили, а потом долгие годы пытался психологически истязать ее.

В коробке было еще пять писем, пришедших на адрес Люка. Три были получены тогда, когда он был в командировке. Но одно пришло совсем недавно, всего за несколько дней до Дня благодарения. Она и словом не обмолвилась.

Впрочем… она пыталась.

«Люк, могу я поговорить с тобой кое о чем? Это вроде как важно».

Он тогда сидел на диване, злился на себя, притворяясь, что в этом ее вина, и пожимал плечами. Просто пожимал плечами, потому что был рассержен и напуган.