class="p1">Она остановилась, пытаясь извлечь из сообщения скрытое послание и смысл, но никакого подтекста не было. Хотя нет, он просил ее приехать. К Ландегудскому маяку. И он совершит погружение. Надо написать, что погружение подождет, только ведь это бессмысленно.

Она снова зашла в дом.

– Мне надо к Ландегудскому маяку. Мой друг спустится к «Принцессе Рагнхильд». Чтобы выяснить, подорвался ли пароход на мине или был взорван изнутри.

– Это отдельная история, – сказала Эльса. – Но одного в рукописи нет. А это вопрос важный. Кто на самом деле был Вильгельм?

– Как это?

Эльса вышла из кухни и вернулась с белым бумажным тубусом. Открыла его, разложила на столе чертежи.

– Видите? «Курительный салон», «Музыкальный салон». «Первый класс»… Вот здесь, в носовой части, прогулочная палуба. Посредине – золоченая лестница, справа мы видим курительный салон с видом на нос. Вот тут музыкальный салон. А справа от лестницы расположена хозяйская каюта.

Эльса передвинула палец ниже.

– Вот здесь мы спускаемся вниз, на «вторую палубу», под главной, – продолжала Эльса. – Видите цифры наверху?

Саша прищурилась.

– Целый ряд цифр, тридцать три, тридцать один, двадцать девять, двадцать семь.

– Это номера кают. Каюта тридцать один. Там Вера и Вильгельм провели последнюю ночь.

Она смотрела на Сашу, будто ожидала решающей догадки. Саша кивнула, пытаясь скрыть, что ничего не понимает. Речь об этом шла во второй части рукописи, а она у Джонни.

– Помните, Вильгельм снимает свой смертный медальон, так как они собираются вместе бежать.

Смертный медальон, вместе бежать – словно пересказ последнего эпизода телесериала, который ты не видела.

– Конечно, – сказала она.

– Скажите дайверу, чтобы он по возможности проверил воздушную шахту в тридцать первой каюте. Смертный медальон положили в портсигар. И, как вы, наверно, помните, нейзильбер в воде не ржавеет.

– Это я помню, – сказала Саша.

Она сфотографировала чертежи судна и послала Джонни.

Каюта 31, если возможно.

Когда она вечером того же дня, уже в сумерках, летела над местом кораблекрушения на самолете, чтобы попасть в Будё, а оттуда паромом на Ландегуде, то думала, что все это смахивает на безумие. Крошечный портсигар из нейзильбера в огромном море. Но ведь так дело обстоит со всем: с людьми, которых мы встречали, с жизнью, которую прожили, да и с фактом, что мы вообще существуем, что она – Саша Фалк, представительница одной из богатейших семей одного из современнейших государств, а не жена батрака из царской России, не вавилонская блудница, не охотница-собирательница, что бродила в лесах 10 000 лет назад; если вдуматься, все существование бесконечно более случайно, чем семидесятипятилетней давности портсигар из нейзильбера,    где-то во мраке, на глубине 300 метров.

Глава 42. Заплыви внутрь

Светало. Джонни прицепили к стальному тросу и лебедкой подняли над планширем.

Трос крепился к затылку, и он висел будто на виселице. На суше экзокостюм казался большим и бесформенным. Хотя жесткие алюминиевые платы снабжены шарнирами, имитирующими колени, локти и бедра, двигаться в костюме посуху было невозможно. На спине располагались встроенные кислородные баллоны, а на одном плече смонтирована камера для подводных съемок.

Гротле – и тот вел себя сейчас как мальчишка, прямо-таки горел энтузиазмом. Наметанным взглядом он сообща с Рафаэльсеном проверил, что поверхность без повреждений, что винты двигателя работают и связь собрана правильно. После этого он надел на Джонни прозрачный шлем.

Джонни медленно опустили в воду. Температура внутри костюма была отрегулирована, тишина прямо-таки гнетущая, как в звукоизолированном помещении. Педали управления под ногами он использовал, чтобы лечь в воду горизонтально. Визир разорвал поверхность моря. С одной стороны он различил контуры сопровождающего катера, похожие на далекого синего кита. Под ним чернела глубина. Трос отцепили, осталась только привязь кабеля связи. С катера нырнул дайвер, спокойно подплыл к нему. Гротле. Их взгляды встретились под водой. Гротле проверил, все ли в порядке. И в конце концов поднял большой палец.

Силуэт Гротле, черный гидрокостюм и длинные ласты на фоне лазурного моря спокойно исчезли в направлении катера.

Джонни остался один. Повертел головой. Видимость в шлеме была хорошая. Тень рыбьей стаи обозначилась за спиной, словно пчелиный рой или птицы на осеннем небе. Он осторожно начал спуск. Голубой цвет поверхности мало-помалу темнел, чем глубже он погружался. Он попытался найти спокойный курс и не спеша прибавил скорость, включив винты. Посмотрел на глубиномер: 100 футов. Здесь «Принцесса Рагнхильд» пошла ко дну, под острым углом, словно по лыжному склону. Семьдесят пять лет назад. Как насчет пассажиров, которые не сумели выбраться? На такой глубине они наверняка потеряли сознание. А может, и нет, может, кто-то оказался в воздушном кармане, может, они отчаянно стучали в двери, пока не поняли, что надежды нет, пока иллюминаторы не лопнули под давлением глубины и сами они не задохнулись.

Должно быть, смерть пришла к этим людям как избавление.

Смерть часто бывает избавлением. Самой смерти он не боялся никогда, боялся только мгновения до нее, когда падаешь с высоты и видишь, как вырастает земля, когда прямо перед ветровым стеклом возникает радиатор грузовика, когда вспышка взрыва еще не стала сверхзвуковой ударной волной, которая рвет тебе нутро. Мгновения, когда осознаешь, что все кончено.

Во мраке он заметил справа какой-то объект, спокойно плывущий навстречу. Возможно, мини-подлодка, но почему она именно здесь? Дыхание участилось. Он разглядел, что это рыба, с акульим плавником. Сверху еще проникала толика света, тускло играла на спине иссера-черного существа.

Рыба была всего в нескольких метрах. Джонни видел открытую пасть, жаберную решетку размером с крышку люка. Гигантская акула, он видел такую на снимках. Они нападают на людей? Нет, но даже в атмосферном костюме он вполне может исчезнуть в ее пасти, а эта громадина даже и не заметит.

– Вижу гигантскую акулу, – прошептал он, будто рыбина могла слышать, как он разговаривает внутри костюма.

– Полюбуйся ею, – сказал в наушнике Гротле. – Она никому не вредит.

Акулья пасть скользнула мимо.

Джонни лежал в воде невесомый и недвижный… заметил обратную волну за акулой. Наконец-то рискнул перевести дух, стекло запотело.

Он продолжил спуск. Свет сквозь воду уже не проникал, вокруг было черно, как ночью в тропиках. Глубина уже 200… 300… 400 футов. Невесомость создавала ощущение сновидения, иной реальности, за пределом нашей.

Под собой Джонни углядел несколько слабых огоньков. У него галлюцинации? Он дважды моргнул. Нет, в самом деле, огоньки стали ярче, казалось, он летит ночью над большим городом. Сигнально-голубая стая мелких светящихся организмов и планктона образовывала на дне целый ковер, рыбки с жабрами, испещренными камуфляжно-зелеными полосками, стеклянистые бирюзовые