Я бросилась вперед. Буквально в нескольких ярдах обнаружила подходящие валуны и тут же вскарабкалась на них. Теперь я наконец увидела то, что искала: параллельно с дорогой к дому Табиты шла другая. Разбитая и ухабистая, почти скрытая растительностью, грунтовка вела куда-то вверх по склону. Крикнув Брайану, чтобы он ехал на машине за мной, я спрыгнула с камней и начала продираться сквозь кусты, в конце концов выйдя на дорогу.

Подъехал Брайан. Я прыгнула в машину, и нам пришлось вломиться в заросли сухого переросшего чапараля на полмили, прежде чем впереди открылось свободное от кустарника пространство. На поляне стоял обветшалый домишко, обшитый досками, точно сошедший с настенной живописи Табиты.

Вдоль дома шла длинная и неровная деревянная веранда, и в обращенной к нам стене имелось большое, затянутое грязью решетчатое окно. Отдельно от дома стоял гараж с тяжелым замком на воротах. Постройки окаймлялись некогда посаженными рядом высокими дубами, и теперь тяжелые ветви почти ложились на их крыши. Острые лучики вечернего солнца пробивались через дубовую листву, и я подумала, что риелторы из Санта-Барбары могли бы выложить за это место тысяч триста пятьдесят. Если бы не одно обстоятельство: собака на цепи у веранды. Большое лохматое и очень грязное животное с желтыми глазами. Собака припала к земле и начала рычать, едва завидев приближающийся «Чероки».

— Помесь с койотом. Еще один бешеный ублюдок из питомника Курта Смоллека.

— Подожди здесь, — сказал Брайан.

Он вышел из машины. Пес с лаем бросился вперед, натянув цепь. Брайан подошел ближе и, подняв руку с пистолетом, выстрелил. Собака упала. Брайан продолжал идти вперед и зашел на веранду, даже не взглянув на животное. Неожиданно я поняла, что имела в виду Табита, говоря про его сердце, «в котором живет смерть».

Дверь открылась не сразу, и Брайану пришлось навалиться плечом. С хрустом сломав замок, брат исчез внутри. Наконец, оторвав себя от машины, я бросилась за ним. В домике оказалось темно, и привыкшие к солнечному свету глаза не различали ничего, кроме неясных теней.

Я услышала крик Брайана.

Глаза уже привыкали к темноте. Брайан был на полу, опустившись на колени перед сжавшимся в комочек Люком. Чуть дальше лежала Табита с заклеенным ртом и связанными за спиной руками, прикованными к старой чугунной печи. Ее темные глаза были широко раскрыты. Табита смотрела в одну точку. Мое дыхание оборвалось.

Неожиданно Табита вздрогнула и начала извиваться. Взглянув на меня, она сделала гримасу, как бы говоря: «Что стоишь, действуй!» Я увидела, как Брайан старается развязать шнур на руках Люка. Наконец пальчики ребенка пошевелились, и Люк вцепился в отцовскую куртку. Глаза мальчика были широко распахнуты. Брайан осторожно убрал с его рта липкую ленту.

— Папа, ты долго шел, — сказал Люк.

Брайан притянул сына к груди. С ватными ногами я подошла к Табите и убрала с ее рта кляп.

— Не верю, что ты пришла, — прошептала она.

Развязывая Табиту, я ответила:

— Удалось прочитать твое сообщение.

— Они говорили, что собирались вас убить. Хотели принести жертву, как только получат ракету.

— Их план не сработал, — сказал Брайан.

Освободившись от веревок, Табита села и потянулась к Люку.

Мальчик приник к груди Брайана.

— Я же тебе говорила. Ты напрасно сомневался. — Люк согласно кивнул, и Табита коснулась его щеки. — Я не позволяла ему почти ничего. Малыш садился, вставал, говорил — все только после моего разрешения.

— Писал по команде, — сообщил Люк.

Табита посмотрела на Брайана:

— Мы с Люком ели из одной тарелки и пили из одного стакана. Я так решила, увидев тебя в тюрьме. Чего бы они ни хотели от Люка, им приходилось иметь дело со мной. Нас не смогли разделить.

— Умно придумано, Табита. И отлично исполнено.

Табита покраснела. Не знаю, от неожиданного ли комплимента или она подумала, что Брайану стоило похвалить ее гораздо раньше?

— Мы поедем домой? — спросил Люк.

— Конечно. Давайте выбираться отсюда, — ответила я.

Брайан протянул Табите руку. Поколебавшись секунду, она протянула свою.

— Ты привезла кресло? — спросила Табита, обращаясь уже ко мне.

— Кресло?

— Кресло-каталку.

Не сразу поняв, что имелось в виду, я тупо уставилась на ее ноги. Наконец сообразив, схватила Табиту за руку:

— Джесси?!

— Он в гараже.

Гаражные ворота были заперты на тяжелый висячий замок. Откопав в багажнике «Чероки» рукоятку от домкрата, я с трудом просунула железяку под дужку замка и дернула изо всей силы. Затрещало дерево, полетели ржавые гвозди, и замок поддался. Я открыла гараж. Внутри, прямо на земле, сидел щурившийся от яркого света Джесси.

— Привет, Рэчел! Что стало с твоим бикини?

Сквозь отросшую бороду он попытался улыбнуться. Глаза Джесси казались потухшими. Заведенные за спину руки были привязаны к поддерживавшему крышу столбу. Внезапно похолодев, я так и замерла в дверях. Джесси сказал:

— Добро пожаловать в жилище подрывника. Но лучше не входить.

Гараж оказался складом вооружений. Сваленное повсюду, оружие громоздилось на земле вокруг Джесси и на покосившихся от тяжести полках. Там было все: автоматы, пистолеты, штыки, коробки с амуницией, ящики с ручными гранатами, сложенными в горки уныло-зеленого цвета.

— Меня решили доконать скукой. Ни телевизора, ни радиоприемника. Единственное, чем я мог бы заняться, — это мастурбировать. — Посмотрев через плечо на руки, веревкой привязанные к столбу, он с иронией заключил: — Но меня связали. — Джесси горестно вздохнул. — Впрочем, Шенил подстраховалась. Мне оставили компанию — на случай если я не умру от скуки. То есть оставили здесь бомбу.

— Джесси… — Я шагнула к нему.

— Осторожно. Там подвал. Возможно, заминированный.

Я присмотрелась. На грязном полу проступали контуры дощатого люка.

— Ты видел, как устанавливали мины или проводку?

— Нет. Меня держали здесь не все время. Кое-какие обстоятельства оказались вне моего поля зрения. — Он сглотнул пересохшим ртом. — Знаю одно: Шенил не отдаст оружие. Бомба взорвется, если она не отключит детонатор. — Джесси прислонил голову к столбу. — Она хочет превратить это место в руины.

Оглядевшись, я не увидела ни проводов, ни датчиков, ни какой-либо электрики вообще. И вошла внутрь.

Рефлекторно втянув голову в плечи, Джесси шумно выдохнул:

— Делани, черт! Ты рисково играешь!

Я развязала его руки. Пошевелив плечами, он начал разминать кисти.

— Да, пожалуй. Думаю, сие означает, что я согласна выйти за тебя замуж.