Я придержал коня, у подгнивших деревьев зеленых ветвей на верхушке не бывает. Наверное, не бывает. Так что там орудуют ребята с топорами. Странно, что в глубине леса, обычно любая вырубка начинается с опушки.

— Ладно, — произнес я сердито, — мауглей бояться — в лес не ходить. Зайчик, жди меня здесь!

Зайчик лишь проводил меня понимающим взглядом, когда я, оставив седло, начал пробираться между деревьями в глубь леса. Пахнуло сыростью, от толстых стволов веет холодом, там под корой из дальних глубин поднимается холоднющая родниковая вода, охлаждая по пути стволы, а затем спасая ветви и листья от перегрева. Зеленый мох на стволах остался недвижим, а коричневый тут же начал сдвигаться в надежде, что я притронусь, задену хотя бы локтем.

Чаща неимоверная, я продирался через зеленые заросли кустов, подныривал под ветви деревьев, что опускаются до самой земли, а ветви елей так и вовсе лежат на земле. Десятка через два шагов увидел просвет, деревья расступились, я затаился за толстым стволом.

Да, отговорила роща золотая, дальше только пни, образовавшие огромную поляну. На той стороне мужики тюкают топорами, толстая гордая лиственница вздрагивает, но, увы, не убежать. Двое мужиков рубят, третий оперся о топор с длинным топорищем, нога за ногу, отдыхает и что-то рассказывает. Я напряг слух, у паладинов он получше, чем у ведущих разгульный образ жизни, постепенно начали доноситься слова:

— … не боись… Хозяин знает…

— Да я за другое… Лес скоро кончится, вон как мы его!..

— Не боись, — повторил первый голос, я понял, что успокаивает мужик на отдыхе, у него голос ровнее, не хакающий. — Это надолго…

— Как надолго, — если по десять деревьев каждый день?.. А нам сказали рубить тайно.

Раздался страшный скрип, я отпрянул, зажал уши. Проклятый жук в полуметре от меня приподнял металлические надкрылья и провел по ним такой же металлической когтистой лапой. Дотянувшись, я щелчком сшиб его на землю, снова нацелился на дровосеков, но там треск, лиственница накренилась и величаво рухнула, цепляясь ветвями за более удачливых подруг.

Дровосеки принялись обрубать ветки, я пошел вбок, пригибаясь за стволами. Чем дальше в лес, тем ближе вылез, так и есть, дальше стволы распиливают, грузят на телегу и увозят… сердце тукнуло, сбившись с ритма: увозят прямо в темную стену тумана. Я видел, как исчезла лошадь, телега продолжала двигаться, пока и ее не втянуло в черноту, что значит конь продолжает двигаться.

Я подошел к туману. Он выглядит как живое существо наподобие медузы: края колышутся, внутри двигаются сгустки, уплотнения, но с землей не соприкасается: висит в сантиметре, трава обледенела, земля покрыта инеем.

Я протянул руку — ушла по локоть в черноту, пальцы я вижу совсем смутно. Сделал шаг, чернота сомкнулась, леденящий холод ожег кожу. Пальцами коснулся лица, потрогал нос, не вижу даже силуэта руки. Ноги вздрагивают, но заставил себя сделать несколько шагов, тьма начала рассеиваться.

В прошлый раз я видел в Темном Пятне бескрайнюю и безрадостную равнину, полностью промороженную и лишенную всякой жизни, словно попал на поверхность Урана, сейчас в полумиле впереди начали проступать призрачные башни, зубчатые стены. Сделал еще несколько торопливых шагов, и замок стал виден целиком.

Лютый холод пробрался под одежду, начал щипать за уши. Что делать, красной шапочки здесь нет, а холод вообще-то обычное тепло, только в обратную сторону…

Замок невелик, однако высок, как Кельнский собор, но если там строгая одухотворенная красота, то здесь нечто злобно-казарменное, рациональное, бездушное.

От стен дохнуло угрозой и надменным величием, мол, пади, червь, на брюхо и ползи поклониться, так что я сразу, как сын своего века, ощетинился и внутри меня нечто громко и отчетливо сказало: а вот хрен тебе, такому примитивному зомбированию не поддаемся, мы уже битые-перебитые, я от бабушки ушел и от дедушки ушел, а у вас, козлы, всю посуду побью…

На купол водружен крест, я не сразу сообразил, что царапнуло, пока не понял, что крест водружен «вверх ногами». По коже прокатился холодок страха, но сразу ощутил и некоторое облегчение: понятно, не простая церковь, а черная, и мессы здесь служат именно черные. Что такое черные мессы, не знает только младенец: всякие там изуверы, желая получить власть от Сатаны, собираются в общества и служат свои мессы, когда вместо алтаря — живот обнаженной женщины, чаша с причастием ставится у нее между ног, а во время богослужения… тьфу, чертослужения закалывают христианского младенца или девственницу, кровь сливают в чашу, из нее пьют все, начиная со священника, а потом начинается оргия.

Мало кто не знает про маркиза де Сада или про Синюю Бороду, что занимались алхимией, пытаясь открыть секрет производства золота. Каждый из них с целью получения помощи от дьявола принес в жертву по две-три сотни младенцев, после их ареста в подземельях нашли массу детских черепов. Я могу не знать, как работает Интернет, но нет таких людей, кто во всех подробностях не рассказал бы, как проходят черные мессы…

Глава 8

Я задержал дыхание, пригнулся за огромным валуном. В темном небе совершенно бесшумно промелькнули огромные тени. Я видел только, как гасли звезды, затем лунный свет выхватил трех гигантских летучих мышей. Нетопыри выпустили из-под брюха лапы и легко обрушились на землю. С каждого чудовища слезло по темной фигуре.

— Вы готовы, мастер? — донесся мягкий голос.

— Да, — ответил другой голос, властный и раздраженный. — А нельзя их оставить?

— Увы, — ответил прежний голос, — заклятие уже слабеет, надо уходить!

— Но при Коклепсе мы на них же вернулись обратно!

— Коклепс всего в трех милях, ваша милость… А здесь сорок миль в одну сторону.

— Черт бы вас побрал…

Третий, который дотоле молчал, сказал раздраженно:

— Убиларк, не ной!.. Нам все равно здесь оставаться, пока все королевство не станет частью империи.

Все трое один за другим скрылись в черном храме, а я затаился, старался даже не дышать. Господи, к альбигойцам еще и имперцы. Сколько же вас на крохотное королевство Барбароссы?

Оставшись без седоков, нетопыри начали поводить ушастыми головами, я видел, как жутко сверкают огромные глаза и блестят длинные зубы. Но хуже всего, что как будто приходят в себя после сна: вздрагивают, внезапно взмахивают крыльями, не двигаясь с места, щелкают друг на друга жуткими пастями.

Один насторожился и повернул голову в мою сторону. Я постарался опуститься пониже. Нетопыри видят еще и ультразвуком, как бы не решили, что я добыча, но вряд ли, они ж только майских жуков хватают на лету, тем и кормятся, а я еще тот жук…

С той стороны камня послышался скрип, словно валун режут циркулярной пилой. Я пожалел, что не наложил стрелу на тетиву, можно бы успеть всех троих, но теперь поздно, выхватил меч и успел обрушить на округлую голову с острыми ушами как раз в момент, когда она поднялась из-за камня, а глаза увидели меня.