"Это не убьет нас?" - спросил меня капитан.

"Я перевозил таким образом одного из твоих сородичей", - ответил я. "Давным-давно".

Мне нужно было увидеть императора, но император скрывался - так сказал принц Алдия, - и у меня не было возможности напрямую связаться с Его Сиятельством. Телеграф, который был одной из половин секретной пары, позволявшей Оберлину общаться с Цезарем в его скрытой крепости, был потерян вместе с "Троглитой", и я не мог рисковать, передавая информацию о "Гномоне" по более публичным правительственным каналам. Я попытаюсь связаться с Императором во время нашей остановки в системе Тиринса, но перед тем, как мы покинули дворец генерал-губернатора в Уильямтауне, я распорядился передать по официальным каналам короткое загадочное послание.

Его Императорскому Сиятельству, Вильгельму XXIII из Дома Авентов, Первородному сыну Земли, Защитнику Солнечной системы и т. д.

Я получил и прошу вашего прощения.

Моя миссия была не завершена.

Я немедленно отправляюсь на Форум.

Я сам отправил это послание, помеченное печатью службы безопасности генерал-губернатора и с пометкой "высочайшая срочность". Оно попадет к императору, который узнает, что оно от меня. Я получил и прошу вашего прощения - порядок обратный, следствие следует за причиной.

Многое я мог бы изложить в письме. О смерти Оберлина, о неудаче "Гномона", об уничтожении вайядана-генерала Музугары и о побеге Ушары. Но я не мог говорить об этом, не допуская возможности, что письмо прочтут не только глаза Цезаря.

Я плыл на Форум, где, как говорят, ветер дует во все стороны сразу.

Форум, где нет твердой земли.

* * *

"Жаль, что капитан Гошал не пригласил меня помочь с последней трапезой", - говорил Нима, следуя за мной. "Я бы справился с этим гораздо лучше, чем этот его дурак-повар".

Не сбавляя шага, я завернул за последний поворот коридора, который привел нас к обзорной галерее и подъездному пути, и сказал: "Не ты один это ешь, Нима".

Служащий школы Немрут учтиво заметил: "Это неприлично, доми. Человек с положением должен есть как подобает".

"Ты суетишься, как старуха, знаешь об этом?" спросил я, открывая дверь. Она откатилась в сторону, в углубление в стене. За ней находилась тесная обзорная галерея - приемная с косыми окнами, идущими вдоль левой стороны и выходящими на подфюзеляжный трюм.

Сам "Аскалон" уютно устроился на своем месте прямо за окнами, вплотную прижавшись к стеклу. Так близко, что можно было внимательно рассмотреть его поцарапанную и покрытую язвами эмаль. Два года, проведенные в пустыне, наложили свой отпечаток. На плавно изгибающемся внешнем корпусе появились разводы, а красный пятиугольник, нарисованный на хвостовом плавнике, был практически стерт.

"Где Кассандра?" спросил я.

"Точно не знаю, доми", - ответил Нима. "Капитан ждет нас в офицерской столовой через двадцать минут".

"Он подождет", - отмахнулся я.

Казалось неправильным посещать обеды, передвигаться по кораблю по обычным делам. Казалось неправильным, что мир не остановился на Сабрате, что все не было приостановлено в погоне за Ушарой.

"Кассандра должна присоединиться к нам", - сказал я наконец, изучая свой корабль через стекло и свое призрачное отражение в нем.

"Она не была приглашена", - ответил слуга.

"Ты ее не видел?"

"Нет, доми", - ответил Нима. "Она была в гостях. Хотела побольше увидеть корабль, я думаю, перед завтрашней заморозкой. Юный Альбе, я думаю, будет присутствовать".

Уже девять дней в варпе. Эта мысль промелькнула в сером веществе моего разума. Осталось двадцать лет. "Гаделика" была не такой быстрой, даже близко не такой быстрой, как "Троглита". Гошал говорил мне, что она достигает максимума около 700C. 700C, и двадцать лет до Тиринса.

Проигнорировав упоминание Нимы об Эдуарде, я сказал: "Мне следовало отправиться на "Аскалоне". Мы могли бы добраться туда раньше".

"Мне казалось, вы сказали, что не хотите терять из виду остальных", - последовал ответ Нимы. "Не желательно, чтобы люди говорили или исчезали из поля зрения государственного аппарата".

Это были почти мои точные слова, и услышать, как меня повторяют, как попугая, с такой точностью, могло бы смутить, если бы я не провел половину вечности рядом с Валкой.

"Совершенно верно", - сказал я. "Просто мне хотелось бы сделать что-то еще".

"Вы уверены, что это… Существо-Наблюдатель сбежало?"

Лицо, отраженное в отполированном окне, изобразило кривую усмешку, и я с усилием сгладил ее, пробормотав фразу.

"Совершенно уверен", - ответил я ему.

"Что ж, если это так, доми, то у нас еще есть время", - сказал Нима, поправляя один из своих шелковых манжет. "Сьельсины тоже должны путешествовать. Возможно, им придется путешествовать дальше, чем нам".

Он был прав, и я признал это, положив руку ему на плечо, прежде чем повернуться, чтобы открыть шлюз. Металлическая решетка, проходящая по полу пуповины, зазвенела, когда мы проходили, и двери "Аскалона" с шипением открылись, когда мы проходили через передний воздушный шлюз у мостика. Как и прежде, я отказался от места на борту более крупного корабля, предпочтя сохранить свою прежнюю комнату на борту "Аскалона". Я только что вернулся со встречи с одним из младших медицинских офицеров, который сообщил мне, что ирчтани и сьеельсины спят спокойно - жизненные показатели в норме. Он сказал мне, что были некоторые опасения по поводу кровоснабжения.

Кровь спящих, как правило, смешивают с определенными фармацевтическими препаратами и замораживают, храня, как и самих спящих, при температуре, близкой к абсолютному нулю. Кровь может храниться практически бесконечно долго, нужно только отделить ее от коктейля консервирующих химикатов, которые предотвращают гемолиз при длительном хранении. Достаточно простой центрифуги, чтобы отделить кровь от защитных фармаконов, и доля крови, теряемой при замораживании, сокращается до менее чем одной части на тысячу.

Кроме того, в резерве часто хранятся синтетические кровезаменители на случай нехватки крови. Не менее трех раз я просыпался с такой фальшивой кровью. В таких обстоятельствах организму требуются месяцы на восстановление. Даже палатину требуется несколько недель, чтобы заменить имитированную кровь своей собственной, а последствия фальшивой крови - это усталость и мышечная слабость.

Если речь идет о пассажирах-людях, то большие корабли вроде "Гаделики" всегда брали с собой больше, чем было необходимо - даже "Аскалон" сохранял несколько запасных галлонов при почти идеальном холоде. Но у нас были лишь небольшие запасы крови ирчтани и сьельсина, пожертвованной живыми ксенобитами в преддверии нашего отъезда с Сабраты.

Этого должно было быть достаточно, и я так и сказал медицинскому офицеру.

Выбросив из головы мысли о крови, я спустился по лестнице с уровня мостика в свою каюту.

Клац. Клац!

Я застыл на лестничной площадке,