стемнеет. Как станем мы в темноте пробираться по этим тропам! Давайте вернемся, а завтра, если не стихнет ветер и нельзя будет отправляться дальше, придем сюда опять. Нам следует пораньше вернуться еще и потому, что болен Линь Чжи-ян.

Тан Ао послушно двинулся в обратный путь, но, очарованный окружающим, он был не в силах совладать с собой и то и дело оглядывался по сторонам и останавливался.

– Дорогой друг мой! – не выдержал наконец До Цзю гун. – Когда же мы этак доберемся! Да и как мы сумеем спуститься с этих гор, если наступят сумерки.

– Скажу вам откровенно, почтенный Цзю гун, как только я поднялся на эти горы, во мне не только умерли мысли о богатстве или славе, но я еще и осознал, что в мире все тленно. И если сейчас я так неохотно следую за вами, то это только потому, что у меня нет никакого желания возвращаться в тот суетный мир.

В ответ на это До Цзю гун рассмеялся и сказал:

– Я слышал, что, увлекаясь какой-либо книгой, люди порой зачитываются до обалдения. А вы, я вижу, в конце концов догуляетесь до обалдения. Бросьте шутить и идемте скорей.

Тан Ао не обращал никакого внимания на замечания своего спутника и продолжал любоваться видами леса и гор. Вдруг навстречу им выскочила белая обезьянка, очень красивая, вся в красных пятнах, с красными глазками, ростом не более двух чи. В руках у нее был гриб лилового цвета.

– Да это, должно быть, чудодейственный гриб, – сказал До Цзю гун, – давайте поймаем обезьянку, отнимем у нее гриб и съедим его.

Тан Ао кивнул в знак согласия, и оба они бросились к обезьянке. Когда они были уже совсем рядом и протянули руки, чтобы схватить ее, она отскочила в сторону. Так повторялось несколько раз подряд, пока обезьянка не отбежала далеко от дороги и не забилась в пещеру. Здесь Тан Ао без всякого труда поймал ее и отнял гриб. Это оказался действительно волшебный гриб, и Тан Ао вместе с Цзю гуном съели его. Цзю гун был очень доволен такой удачей. Он схватил обезьянку на руки и, крепко прижимая ее к груди, вместе с Тан Ао стал спускаться с горы.

Когда они вернулись на джонку, Линь Чжи-ян уже давно спал. Девушки начали играть с обезьянкой, а Тан Ао, поужинав, стал собирать свой дорожный мешок.

На следующий день ветер переменился. Все готовились к отплытию. Но Тан Ао, ушедший в горы еще ранним утром, все не возвращался. К вечеру жена Линь Чжи-яна не на шутку забеспокоилась. Встревожился и Линь Чжи-ян, до сих пор ничего не знавший об этом. На следующий день он послал людей на розыски, но Тан Ао нигде не нашли. Тогда Линь Чжи-ян, больной, поднялся с постели и сам отправился разыскивать зятя. Поиски длились несколько дней, но и следа Тан Ао не было найдено.

– Советую вам не искать его больше, вряд ли он вернется, – сказал наконец До Цзю гун и поведал Линь Чжи-яну о том, в каком настроении пребывал Тан Ао во время прогулки в горах, напомнил о том, как Тан Ао не раз говорил об уходе от мира, как готовил себя к жизни иной и не раз вкушал чудодейственные растения. До Цзю гун припомнил также Линь Чжи-яну его удивительный сон в царстве Женщин и слова чиновника из страны Людей с раздвоенными языками о том, что есть в мире великий бессмертный по имени Тан.

– Да и вообще, – сказал в заключение До Цзю гун, – наше путешествие для почтенного Тан Ао было лишь предлогом. В действительности же он, видно, давно думал о пути к совершенству. Жаль только, что он ушел, не сказав об этом ни слова. Думаю, что искать его бесполезно.

Линь Чжи-ян считал, что До Цзю гун прав; однако, как близкий родственник Тан Ао, он не мог на этом успокоиться и продолжал ежедневные поиски. Матросы не раз просили Линь Чжи-яна двинуться в обратный путь, но как он, так и его жена, непременно хотели дождаться Тан Ао. Наконец, выведенные из терпения, матросы собрались все вместе и заявили Линь Чжи-яну, что если Тан Ао до сих пор не вернулся, то он или погиб от голода в этой безлюдной местности, или растерзан зверьми. Матросы предлагали тотчас же воспользоваться попутным ветром и поднять паруса. Они говорили, что малейшая помеха и задержка в пути грозит в дальнейшем голодом и недостачей воды и что если они не отчалят теперь же, то из-за одного Тан Ао придется в конце концов погибать всем.

Люди все настойчивее требовали своего, а Линь Чжи-ян, не зная, что предпринять, стоял молча и лишь в растерянности почесывал голову. Наконец его жена заявила собравшимся:

– Вы, конечно, правы. Но господин Тан Ао – наш близкий родственник, можем ли мы покинуть это место, не узнав, что с ним? А вдруг он вернется и не найдет здесь нашей джонки? Выйдет ведь, что мы обрекли его на смерть. Но раз вы настаиваете на том, чтобы возвращаться, мы не будем долго задерживаться: подождем еще полмесяца, считая с сегодняшнего дня, и если ничего не узнаем о нем, то без всяких разговоров двинемся в обратный путь.

Людям ничего другого не оставалось, как ждать. Они были недовольны и все время ворчали. Но Линь Чжи-ян делал вид, что ничего не слышит и не видит, и по-прежнему каждый день ходил на поиски в горы. Так прошло полмесяца.

Намеченный срок истекал. Линь Чжи-ян видел, что идут приготовления к отплытию, но смириться с мыслью об исчезновении зятя он никак не мог и накануне отъезда решил еще раз вместе с До Цзю гуном побывать в горах. В поисках Тан Ао они осмотрели все вокруг и так устали в тот день, что с обоих катился пот, а ноги просто отказывались идти.

Уже на обратном пути, когда, совершенно выбившиеся из сил, они проходили мимо каменной плиты с надписью «Малый Пэнлай», Цзю гун вдруг заметил на камне стихи. Они были написаны смелым и уверенным почерком, а след туши был еще совсем свежим. Стихи гласили:

Которую осень покорно плыву я,

куда подгоняет волной,

Но, к счастью, мутный Восточный поток [336]

меня не увлек за собой.

И нынче, когда удалось наконец мне

до самых истоков добраться,

Могу разве лодку [337] я вспять повернуть

и снова бесцельно