Катарина очнулась на песчаном берегу, ее одежда насквозь промокла, длинные волосы перепутались с водорослями. Небо было пасмурное, но дождя не было, океан вздымал пенные гребешки волн. Повсюду плавали доски и обломки судна. Она оглядела пустынный берег — он был тоже усеян обломками.

Она с трудом поднялась на ноги и осмотрелась. Где же корабль? И где команда?

— Доктор Махмуд! — позвала она. Но ответом ей было лишь завывание ветра. Она шла, пошатываясь, вдоль берега в волочащемся по сырому песку разорванном платье, пока не наткнулась на тело. Это был капитан, за которого уже принялись крабы. Чуть подальше она нашла обломки деревянного сундука, часть его содержимого уцелела. Из песка торчал белый керамический черепок. Она вытащила его и счистила песок. Это был осколок пивной кружки, подаренной Гансом. Она хотела найти что-нибудь еще, но безуспешно. Все еще одеревеневшая от потрясения, Катарина зажала в ладони небольшой овал — миниатюру с изображением Бадендорфа.

Потом она увидела впереди фигуру, которая шла, спотыкаясь, по песку в развевающейся на ветру мантии. Дон Адриано! Катарина побежала, крича, размахивая руками, путаясь в обрывках платья.

— Слава Богу! — прокричал он, когда они встретились. Она с рыданием упала в его объятия. Он закутал ее в свой промокший плащ, и они вместе дрожали и плакали, потом он опустился на колени, она сделала то же, и они вместе поблагодарили Бога за спасение.

— Где мы? — спросила она. На ее потрескавшихся губах запеклась соль.

Он посмотрел, прищурившись, на суровый океан, за которым не видно было горизонта.

— Понятия не имею, сеньорита.

— Вы видели доктора Махмуда?

Его глаза наполнились печалью, когда он ответил:

— Я видел, как он ушел под воду. Я нырнул и пытался дотянуться до него, но он утонул. Мне очень жаль.

Она села на песок и, притянув коленки к груди, снова заплакала. Дон Адриано укрыл ее своим рыцарским плащом и пошел искать сухое дерево, чтобы развести костер.

Она не сразу вспомнила о святой Амелии. И вскрикнула от радости, обнаружив, что непромокаемый мешочек все еще висит у нее на шее. Катарина любовалась изображением в отсвете слабенького костра, который развел дон Адриано, образ Амелии и голубой камень успокоили ее, и в ней проснулась надежда.

Обследовав место их обитания, дон Адриано обнаружил, что их выбросило на остров, представлявший собой скалу, выступающую из воды, на которой не было ни зверей, ни растительности. Но он нашел несколько бочонков с водой, которые смыло с корабля, и достаточное количество сухого дерева, чтобы поддерживать костер. Вдвоем с Катариной они откопали несколько крабов и других ракообразных, завернули их в мокрые водоросли и запекли на горячих камнях.

Когда небо потемнело, они поняли, что солнце опустилось за горизонт, хотя за тучами не было видно звезд, а с океана поднялась мгла. Дон Адриано поддерживал костер. Катарина, не отрываясь, смотрела в огонь. Она без конца вспоминала как в последний раз видела доктора Махмуда, — его смыло за борт, тюрбан слетел у него с головы, а на лице застыло выражение ужаса. Она вспоминала время, которое они вместе провели в дороге, его бесконечную доброту и терпение. Она надеялась, что сможет убедить его остаться с ней в Иерусалиме вместо того, чтобы ехать в Каир, потому что старый врач-араб стал ей ближе всех кровных родственников. К тому же вернулась боль от потери матери, и Катарина плакала, закрыв лицо руками, не только о докторе Махмуде, но и о своей матери, о матери, которая ее родила, о команде и капитане португальского корабля.

В течение нескольких дней к берегу продолжало прибивать тела мертвых моряков, и они хоронили их по христианскому обряду, Адриано становился все молчаливее, горе и отчаяние Катарины все возрастали. Наконец, однажды утром она набрела на мертвое тело одного из двух мальчиков, игравших на дудке и барабане, и поняла, что не сможет жить дальше. Думая о том, что спаслась случайно, что ее судьба — упокоиться на дне с доктором Махмудом, она вошла в воду и пошла навстречу набегающим волнам, желая утопиться.

Дон Адриано побежал за ней и после короткой борьбы в воде вытащил ее на берег. Там он взял Катарину за плечи и с жаром заговорил:

— Нам не известен Божий замысел. Мы не можем знать Его планы. Мы должны лишь исполнять Его волю. Он спас нас, сеньорита, а почему — я не знаю. Но вдаваться в отчаяние — это все равно что бросать вызов Господу. Ради Христа, вы должны жить. — Это были первые слова, сказанные им за последнее время, но то, что он произнес их, придало ему сил.

Катарина долго плакала, но, продолжая думать, что должна была умереть с доктором Махмудом, утопиться больше не пыталась. Она почти ничего не ела и бродила по берегу, устремив взор к горизонту, думая о том, что они с доном Адриано все равно умрут.

Они спали, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, пока однажды утром, проснувшись, Катарина почувствовала, что рыцарь обнимает ее, прижавшись к ней своим сильным телом, и услышала ровное биение его сердца под своей головой, покоившейся у него на груди. Приподнявшись, она стала рассматривать его лицо в бледном свете раннего утра, — в его густых каштановых бровях, ресницах и коротко подстриженной бородке застряли песчинки и кристаллики соли. Какие тревожные сны одолевают его, подумала она, заметив, что у него подергиваются веки. Какие страстные желания заставили его остаться в живых и не дать умереть ей? Она знала, что без Адриано она непременно наложила бы на себя руки. А потом вспомнила, как проснулась ночью от собственного крика, а Адриано обнял ее и стал утешать. Почему она кричала? Ей приснилось, что она утонула.

Впервые за все эти дни на рассвете выглянуло солнце: тучи рассеялись, солнечные блики поблескивали на поверхности океана. Пока дон Адриано острогой ловил на мелководье рыбу, Катарина, бродившая по берегу, нашла еще один корабельный бочонок с водой. Сколько они смогут прожить на этом острове, где нет ни одного деревца? У них не было ничего кроме того, что давало им море. Птицы не прилетали сюда вить гнезда. Между трещинами в камнях не пробивалось ни травинки. А потом у нее в голове мелькнула мысль: прилично ли мужчине и женщине жить рядом, не будучи обвенчанными? Считает ли церковь грешниками людей, потерпевших кораблекрушение?

Наступил еще один рассвет — и дон Адриано вдруг заговорил.

— Зачем вы направляетесь в Иерусалим? — спросил он, подбрасывая ветку в огонь.

Заплетая свои длинные волосы, которые, к ее удивлению, все еще были темными, — краску не смыла морская вода, Катарина рассказала ему свою историю, закончив ее следующими словами:

— И я отправилась на поиски своего отца.

— Человека, который бросил вас?

— Я уверена, что он не хотел меня бросать. Он собирался вернуться за мной.

— Но этот юноша, про которого вы мне рассказали, — Ганс Рот. Вы могли бы выйти за него замуж и спокойно жить с ним. Неужели вы готовы все потерять?

Она твердо посмотрела на него.