Сага лишь мельком видела трупы, которые доставали из контейнера и выкладывали на земле один за другим. Чья-то лодыжка стукнулась о ржавый край мусорного бака. Черный мусорный мешок натянулся на спине какого-то крупного мужчины.

Женщину увезла первая же “скорая”. Сага услышала, как, выезжая на Ерфеллавеген, водитель включил сирену.

Сага не могла разобрать, есть ли среди мертвых Валерия и не Пеллерина ли лежит с самого краю, без одежды.

Сага вышла из машины. Не хотела, но пришлось.

Земля в плавающих синих пятнах ощущалась под ногами, как вода. Сага не знала, хватит ли ей сил пройти через все это.

Йона стоял в стороне от группы спасателей; он не заметил приближения Саги. Сага пыталась прочитать что-нибудь по его лицу.

Йона был печален и сосредоточен.

Сага подошла к ленте ограждения. Полицейский в форме узнал ее, пропустил.

Сага сама услышала, как произносит “спасибо”, прошла за ленту и остановилась в нескольких шагах от окровавленного, пугающе бледного трупа.

Осмотрев трупы несколько раз, Сага удостоверилась, что среди убитых нет ни Валерии, ни Пеллерины.

Голое тело с краю принадлежало мужчине лет двадцати. Зеленые глаза, темные волосы. Молодому человеку перерезали горло, на лице и виске виднелись колотые раны.

Сага пошатнулась, схватилась за забор и по высокой траве вышла на асфальтовую дорогу, где постояла, опершись обеими руками о капот полицейской машины.

Она как во сне видела свое лицо, отраженное в белом лаке, и думала, что надо вернуться, как-то помочь спасателям. Обернувшись, она увидела, как бригада “скорой” поднимает на носилки того голого.

Сага села на корточки, привалившись спиной к переднему колесу машины, закрыла лицо и заплакала от облегчения: ни один из убитых не оказался Пеллериной.

Подошел Йона, сел на землю рядом с ней. Накинул на Сагу принесенный из “скорой” плед.

– Я думала – она среди убитых. – Сага обеими руками вытерла слезы.

– Чувствовать облегчение, даже если пострадали другие, – это естественно.

– Я знаю, но… Так не похоже на меня, но я просто не могу… не могу думать, что ее кто-то обижает. – Сага попыталась проглотить ком в горле. – Пеллерина самая лучшая, самая умная…

– Мы найдем ее.

– Какой теперь план? – спросила Сага, стараясь взять себя в руки.

– Если врачи спасут ту женщину, я поговорю с ней. А потом поеду в летний домик, на который Поллукс положил вторую руку.

– Я с тобой, – сказала Сага, но осталась сидеть, когда Йона поднялся.

– Ты сама знаешь – тебе участвовать не обязательно.

– Обязательно. – И Сага, сделав над собой усилие, встала с земли.

…Умывшись над раковиной еще раз, она вытерла лицо бумажным полотенцем и вышла из больничного туалета. Идя по коридору, Сага думала обо всех тех людях – родителях, детях, женах, друзьях, братьях и сестрах мертвецов из мусорного бака, – которым еще предстоит узнать ужасную новость. Сама она пока получила отсрочку. У нее есть шанс на счастливый конец.

* * *

Пребывающую в бессознательном состоянии женщину (ее личность установили: Эмилия Торн) отвезли в отделение интенсивной терапии Каролинского института, где врачи приняли решение погрузить ее в сон. У Эмилии были сломаны обе руки и одна нога, имелись серьезные гематомы на затылке, ножевые ранения живота. Женщина потеряла много крови.

Йона, с защитным костюмом в руках, прибежал, когда врач направлялся в операционную.

– Подождите, – попросил Йона. – Есть возможность поговорить с пациенткой? Я из полиции, и…

– Тогда вы сами знаете правила, – отрезал врач.

– Речь идет о спасении жизней.

– Она уже под успокоительным. Ей дадут наркоз, чтобы…

– Это я ее нашел. И мне надо всего несколько минут, – перебил Йона, влезая в стерильную тунику.

– Я не могу допустить, чтобы вы задерживали интубацию. Но прежде, чем мы начнем, вы успеете попробовать задать вопрос.

Оба вошли в зал, где уже вовсю шли приготовления. Медсестра-анестезист продезинфицировала промежность над неповрежденной ногой и ставила в вену катетер.

Лицо женщины было изжелта-бледным, глаза блестели от морфина. Рыжие волосы в засохшей крови приклеились к щеке. Сломанные руки покрыты синими пятнами: внутренние гематомы.

– Эмилия? Вы меня слышите?

– Что? – едва слышно ответила женщина.

– Там был ребенок? Девочка?

– Нет…

– Подумайте. Девочка с синдромом Дауна.

– Не понимаю. Он убил Ральфа… наступил ему на лицо. Перерезал горло мальчикам, раздробил мне ноги и…

– Кто? Кто все это сделал?

– Продюсер. Он просто псих, он…

– Вы знаете, как его зовут?

– Выслушать сердце и легкие, – распорядился врач и стал изучать измеритель углекислого газа.

Эмилия слабо кашлянула, на губах показалась темная кровь.

– Вы не знаете, как я могу связаться с продюсером?

– Ты вообще кто? – пробормотала Эмилия.

– Меня зовут Йона Линна, я комиссар…

– Значит, все из-за тебя. – Женщина хрипло задышала.

– В каком смысле?

– Он все время кричал, что втопчет тебя в землю, что тебя…

Женщина забилась в конвульсиях, от кашля сгусток крови вылетел на подбородок и грудь. Йона отошел, чтобы дать место врачам и медсестрам. В коридоре он стянул защитный балахон и быстро зашагал в приемную.

Сага с Натаном сидели на диване и смотрели каждый в свой телефон. Лицо Саги было напряженным, глаза покраснели.

– Похоже, Пеллерины там не было, – сказал Йона.

Сага с отсутствующим видом кивнула, отложила телефон и взглянула Йоне в глаза. Натан отодвинул стойку с брошюрами и разложил на столике карту с нарисованным на ней созвездием Близнецов.

– Осталось семь мест, – объявил он. – Начнем со второй руки, вот этот летний домик.

– Может быть, мы мыслили неверно, – сказал Йона.

– То есть?

– Я уверен – мы там что-нибудь найдем, но для Юрека это личное. Он говорил, что втопчет меня в землю.

– Ты думаешь о ногах? – Натан взглянул Йоне в глаза.

Оба склонились над картой. Звезда, обозначавшая левую ступню Поллукса, располагалась посреди шоссе в Сёдертелье. А правая нога “стояла” прямо на чьем-то доме к северу от Нюкварна.

Пока они были в больнице, буря успела обрушить на Стокгольм тонны снега. Температура упала еще ниже.