Сага вместе с полицейскими вышла из машины. Ингрид, втянув в легкие холодного воздуха, закашлялась.

– Все нормально? – вполголоса спросил Джим.

Ингрид кивнула, и все трое зашагали к дому. В окно было видно, как какой-то мужчина в светло-голубой рубашке с закатанными рукавами достает из посудомойки блестящие ложки и вилки.

Полицейские остановились на крыльце, стряхнули снег с ботинок и позвонили.

Сага сделала шаг в сторону, сунула руку под куртку и взялась за пистолет.

Перед лицами у всех троих висел парок от дыхания.

В доме послышались шаги – кто-то приближался к двери.

Возможно, Юрек или Бобер находятся в доме. Возможно, Пеллерина и Валерия зарыты где-то в саду или в лесу за домом.

Щелкнул замок, и дверь открыл мужчина в голубой рубашке. Загорелый, светлые усы, под глазами – мешки от усталости.

Мужчина стоял в носках на белом мраморном полу. За спиной у него виднелась широкая лестница, которая вела наверх, на второй этаж, и вниз, в подвал.

– Вы Томми Нордлин? – спросила Сага.

– Да. – Хозяин вопросительно посмотрел на нее.

– К нам поступило сообщение о крупной ссоре.

– Ссоре?

– Нам надо войти и поговорить с вами и вашей женой.

– Но здесь никто ни с кем не ссорился, – медленно ответил мужчина.

– И все же нам надо поговорить с вами, поскольку мы приняли заявление, – настаивала Сага.

В прихожую вышла девочка, которую они видели за кухонным столом. Двигалась она странно, словно не до конца проснулась. Девочка сняла наушники, и прямые светлые волосы повисли вдоль щек. Узкие губы и подведенные брови; прыщи на подбородке запудрены. Джинсы, белые носки, футболка-поло с нечистым воротничком.

– Спросите Мимми. – Мужчина кивнул на девочку – Спросите ее… Мы с Анной-Леной в разводе, я не видел ее два месяца. Она забрала нашего сына и переехала в Сольну.

– В доме только вы вдвоем?

– Да.

– Тогда вы, наверное, не будете против, если мы войдем и взглянем, что тут как, – сказал Джим.

– А вам разве не нужно разрешение прокурора?

– Нет, – коротко ответила Сага.

– Мы имеем право провести допрос и задержать человека без постановления об аресте, – пояснила Ингрид.

– Похоже на угрозу, – заметил мужчина, однако посторонился, пропуская их в дом.

В прихожей Сага расстегнула куртку до конца, чтобы быстро достать пистолет из наплечной кобуры.

Подышав на замерзшие пальцы, она оглядела лестницу.

Свет не горел ни на втором этаже, ни в подвале.

Ингрид вытирала обувь о коврик у двери, одной рукой опираясь о стену.

Раздался скрежет – Джим наткнулся на половую щетку, просунутую в ручку на черенке белого пластмассового совка-лопаты.

В густой щетине застряли волосы и пыль.

Полицейские прошли за хозяином в просторную кухню с выходом в столовую. Кухню и столовую разделяла белая занавеска от пола до потолка.

– У нас тут домашний кинотеатр, так что бывает шумно. – Хозяин провел языком по верхним зубам.

Девочка молча вернулась на место за кухонной стойкой и села на барный стул, к учебникам.

Сага подумала, что Йона прав. Хотя отец и мать в разводе, все-таки странно, что они никак не украсили к Рождеству ни кухню, ни столовую.

В этом доме словно остановилось время.

Белые орхидеи на подоконнике.

Между деревьями виднеется укрытое снегом поле для гольфа.

Дверь из рифленого стекла вела в гостиную; еще одна дверь, деревянная, была приоткрыта в коридор.

– Может, кофе выпьете? – спросил хозяин.

– Нет, спасибо, – ответила Сага.

Тонкая полупрозрачная занавеска в дверном проеме столовой мирно колыхалась от сквознячка.

Мужчина вернулся к посудомоечной машине и принялся расставлять чистые стаканы на мраморной столешнице возле раковины.

– Отвлекитесь на минутку, – попросила Сага.

Хозяин обернулся и посмотрел на нее; между бровями залегла резкая морщина.

– К вам в последнее время кто-нибудь приходил? – спросила Сага.

– В каком смысле “приходил”?

– А вы как думаете?

Мужчина почесал плечо и продолжил вынимать стаканы из посудомойки.

Сага отошла в сторону и стала наблюдать за ним. На лице мужчины пробился пот.

– Так никто не приходил?

Сага отвела штору одной рукой и вошла в столовую. Прошла мимо большого стола с каменной столешницей и повернулась к Томми Нордину.

– Если никто не ссорился, то что в таком случае здесь произошло? – спросила она, рассматривая драпировку.

– Я сказал – мы смотрим кино.

Через ткань кухня казалась подернутой густым туманом. Сага заметила, с какой тревогой девочка взглянула на отца.

– Каждый день? – спросила Сага.

– По-разному бывает.

– В какие дни смотрели на этой неделе?

Ингрид выпрямилась, выпятила грудь под форменной курткой; Джим, положив руку на ремень, наблюдал за хозяином.

Сага подошла к окну, за которым белел покрытый снегом сад. Снежинки, кружась, опускались на белый ковер. Ветви елей опустились под тяжестью снега. Сага нагнулась к стеклу, ощутила холод. Цепочка темных следов начиналась у подъездной дорожки, тянулась вокруг гаража и исчезала у заваленного снегом игрового домика.

Сердце забилось быстрее.

Что они делают в домике?

Следов было много. В домик явно наведывались не один раз.

Сага отвела драпировку, вернулась на кухню, обошла стойку и оперлась дрожащей рукой о мраморную столешницу.

Другую руку она осторожно сунула под куртку и взялась за рукоять пистолета.

Из этой точки она сможет наблюдать за отцом и за дочерью, а также поглядывать на двери гостиной, коридора и прихожей.

– Когда ты перестала играть в домике? – спросила Сага девочку.

– Не помню, – тихо ответила та, не отрывая глаз от учебника.

– После первого лета? – предположила Сага.

– Да. – Девочка кивнула, не глядя на нее.

– Тогда что у вас в этом домике?

– Ничего, – тихо ответила девочка.

– Выгляни в окно, – предложила Сага. – Там следы на снегу.

Девочка не стала смотреть в окно. Она опустила взгляд в раскрытую книжку.