– Так ты при этом была? – спросила Индаро, заметив, что лицо Сароан озарилось воспоминанием.

Та посмотрела на нее и кивнула.

– Стало быть, ты знаешь императора?

Снова кивок.

– Так почему бы, – гневно вырвалось у Индаро, – тебе самой его не убить?

Сароан побледнела, ее губы сжались в одну черту.

– Все не так просто… – проговорил Мэйсон.

– Почему? – повторила Индаро. – Вы ждете, чтобы мы жизнями рисковали во исполнение этого недосиженного плана, а ей только и надо-то что подойти да ножик в кишки ему заправить…

– Индаро права, – сказал Фелл. – Вы нас посылаете головы подставлять, так могли бы уж всю как есть правду нам рассказать!

– Все, что мы тебе говорили, – правда, – ответил Мэйсон.

– Мы у тебя в каталажке сколько недель гнили! – зарычал Фелл. – Выслушивая то вранье, то полуправду! Теперь ты нас потчуешь какой-то небывальщиной и заявляешь, что сроку на ее исполнение – всего несколько дней. Обреченное получается предприятие, если только сами боги нам не подкинут удачи! Индаро, я, Ловчий, Гаррет – да, мы солдаты удачливые. Иначе мы бы тут не сидели. Но удача, чтобы вы знали, – это хорошо если полдела! То, что вы нам только правду сказали, – это не ответ, а отговорка политика. Нам полная откровенность нужна! Мы должны знать все, что знаете вы! А то начнутся всякие веселые неожиданности, когда уже поздно будет…

После этих слов повисла тишина. Индаро обратила внимание, что он не назвал имени Дун, и зловещее предчувствие холодком заползло в сердце.

– А кто станет императором? – спросил вдруг чей-то голос.

Все повернулись к Элайдже.

– Когда император умрет, кто займет его место? – повторил юноша, покраснев и потупившись. – Кто-то из вас?

– Нет. – Джил сел на свое место. – Марцелл Винцер.

– А он тоже в заговоре? – спросил Фелл. – Он хоть знает, что ему предстоит сесть на трон? Может, все это его план и есть? А вашими руками он просто жар загребает?

– Ему ничего не известно. – Джил покачал головой. – Он верен императору. Но после смерти Ареона Марцелл займет трон. Хотя бы по обязанности, ведь он – верховный правитель Города.

– Ты настолько хорошо его знаешь?

– Он – нет, а я – да, – вмешалась Сароан. – Он исполнит свой долг. И прекратит войну.

Индаро гадала про себя, что двигало этой женщиной. Джилу она почему-то верила. Даже если он полностью своих намерений и не открывал, ей верилось, что он ввязался в заговор, чтобы остановить кровопролитие. Насчет Мэйсона у нее не было подобной уверенности. Но от Сароан, с ее немногословием и половинчатыми объяснениями, так и веяло неискренностью. Индаро посмотрела на Фелла: он явно думал так же. Зря ли он так хмуро косился на государыню блюстительницу!

– Если он так озабочен прекращением войны, – спросил Фелл, – почему он сам не убьет императора и не возьмет власть? У него же Тысяча за спиной!

В чертах Сароан возникло незнакомое выражение. Индаро не сразу распознала в нем омерзение. Неужели эту ледяную женщину оскорбило предположение, что Винцер мог бы убить своего императора?

– Ты не понимаешь, какие отношения связывают этих людей. – Мэйсон потер ладонями лицо и вздохнул. – Они же не как мы, Фелл. Они знают один другого столетиями… и даже дольше. Они дрались и плечом к плечу, и друг с другом, предавали и плели заговоры на протяжении поколений… Марцелл моложе Ареона, император ему как отец, дедушка, наставник, соперник, государь… и все это разом. Ареон – последний в своем роду. Когда его не станет, Марцелл и очень немногие вроде него окажутся наедине с целым миром бабочек-однодневок, мгновенно живущих созданий, не способных ничего достичь: едва родятся – и сразу же умирают. Но я верю, что Марцелл непременно остановит войну. На этом зиждется весь наш план. Он понимает, что война постепенно уничтожает и Город, и все окрестные земли. Ареон – тому безразлично, сколько еще народу погибнет, лишь бы добиться победы. Он уже не видит, что победы в этой войне не будет. Марцелл более здраво смотрит на вещи. Я полагаю, он будет неплохим императором… по императорским меркам. – И добавил: – Вся наша будущность от этой веры зависит.

Он окликнул стражников и попросил принести вина и еды.

– Нам еще многое нужно сегодня обсудить… Через десять дней вы отправитесь к Райским воротам. Оттуда Индаро, Элайджа и Джил поедут в Адрасто встречать отряд вторжения. Фелл проникнет в Город и найдет Шаскару. Нынче в Город трудно попасть, в особенности после бунта в Малом оперном театре… Нужно предъявлять особого рода бумаги, но их обеспечит Сароан.

Государыня блюстительница молча поднялась, нетерпеливо поглядывая на Мэйсона.

– Для начала Сароан должна вернуться в Алый дворец. Ехать ей далеко, а солнце садится. Мы ее больше не увидим.

Эти слова прозвучали как предсказание. Женщина с усталым видом повернулась к выходу.

– Почему ты так не любишь меня? – спросила Индаро.

Госпожа блюстительница обошла стол и заглянула ей в глаза. Индаро увидела в ее взгляде настоящую неприязнь.

– Потому, что не доверяю тебе, Индаро Керр Гильом, – холодно произнесла Сароан. – Я знаю твоего отца: он любит Город, невзирая на все его недостатки, и нипочем не предаст своего императора, невзирая на все его недостатки. Полагаю, что в глубине души ты такая же, как и он, а значит, в итоге предашь нас всех.

И она поплыла к выходу, оставив потрясенную Индаро обмозговывать и эти слова, и всю глубину ее презрения. Фелл опустил руку ей на плечо. Его ладонь прямо-таки горела. Индаро подняла на него глаза.

– Наплюй, – сказал он почти ласково. – Она же тебя совсем не знает. А теперь вот что… Давай-ка отойдем. У меня грустные новости…

Это было достаточно уединенное крыло Алого дворца, удаленное и от светского шума, и от всепроникающего запаха конников и конюшен. Обширные покои располагались вокруг прелестного внутреннего дворика, полного цветов. В эти теплые осенние дни окна держали настежь открытыми навстречу аромату поздних роз, что взбирались по беленым стенам и клонили душистые головки прямо на подоконники.

Маленькая изящная женщина с белокурыми кудрями, подвязанными лентой высоко на макушке, сбросила шелковый халат и ступила в роскошную ванну, украшенную эмалью. Грациозно уселась и, блаженно вздохнув, скользнула в теплую воду, усеянную лепестками.

– Ой! – тут же вскрикнула она, быстро садясь и начиная шарить в воде.

– Что случилось, госпожа? – взволнованно засуетилась новая служанка.

Женщина надула губки.

– Ты мне лепестки пополам с шипами насыпала? – жалобно спросила она, показывая служанке кусочек стебля, обнаруженного в ароматной глубине.