Лорд Уимарк несколько раз сглотнул, но завтрак не выблевал. Отец Арно спешился, помолился над трупом и занялся делом – стал собирать останки для погребения.

Сэр Ричард возвысился от бастарда до капитана королевской гвардии не только благодаря внешности и покровительству.

– Это здоровая тварь, – заметил он. – Не человек. Еще больше.

Сэр Джон посмотрел на гребни крыши.

– Не могу поверить, что это виверна, – сказал он. – И не мамонт, они не едят людей.

– Тролль? – предположил сэр Ричард. – Я сражался с ними при Лиссен Карак. – Глаза у него вдруг забегали. – Христовы раны! Они напугали меня до усрачки.

Сэр Джон привстал в стременах и поднял копье, чтобы измерить длину руки, которая отшвырнула солому и проникла в дом.

– Это очень крупный тролль, – сказал он тихо, – Иисус Вседержитель! А я-то надеялся пообедать сегодня с приятелем. – Он говорил негромко, чтобы не услышал священник.

– То еще приключение! – рассмеялся сэр Ричард.

Сэр Джон только бровью повел.

– Мне уже до чертиков страшно, – признался сэр Ричард, и дружный смех разнесся над переправой и полетел в леса.

Они пересекли Великую реку, и сэр Джон сразу увидел то, о чем говорила монахиня: полосу разрушений, которую, как просеку, прорубил какой-то безумный дровосек, бежавший на запад в лес.

– Блаженный Криспин! – Сэр Ричард придержал коня. – Нам туда нельзя.

Отец Арно потеребил бородку, снял перчатки и надел латные рукавицы. Лорд Уимарк бросился к нему, желая стать его оруженосцем.

Был у него цервельер – вещь намного более древняя, чем галлейский бацинет, ныне ценившийся при дворе. Уимарк надел его – легкую стальную каску с кольчатой бармицей.

Отец Арно улыбнулся, глядя на юношу.

– Я не привык пользоваться услугами оруженосца, – заметил он, и тот зарделся.

Сэр Джон изучал местность так долго, что оруженосец успел вздохнуть двадцать раз.

Зрелые деревья были вырваны и разбросаны, как спички, – десятками. Казалось, что ими позабавилось некое дитя великана, и они лежали вперемешку, словно былинки, растянувшись на запад, сколько хватало глаз.

– Готов предположить, что эта просека где-то пересекается с Королевской дорогой, – сказал сэр Джон. – Вот тебе и обед в окружении красавиц. Прошу прощения, отче, – покосился он на священника.

Отец Арно улыбнулся.

– Меня ничуть не коробит от ваших восторгов по поводу красавиц, сэр Джон. Сомневаюсь, что коробит и Господа. Он же их и сотворил, – усмехнулся священник. – Что касается обеда, то обед я всегда приветствую.

Два лучника, Одо и Умфри, были слишком юны, чтобы иметь прозвища, и оба малость побледнели. Сэр Джон улыбнулся им.

– Что, ребята, хорошо вам в походе? – спросил он и пошел проверить вьючных лошадей. Удовлетворившись, он пересел со своего иноходца на боевого коня.

Сэр Ричард поступил так же, после чего оба надели шлемы и наручи. Сэр Джон посмотрел на священника:

– Не слишком ли легкая у вас каска?

Тот согласился. Вынув из переметной сумы приличный шлем, он надел его, а сэр Джон с профессиональным интересом отметил, как выступы, еле заметные на каске, аккуратно вошли в пазы тяжелого стального шлема так, что образовалась защитная система из двух слоев закаленной стали. Он присвистнул.

Отец Арно защелкнул огромный шлем.

Они осторожным шагом проехали милю. От Королевской дороги, которая убегала на запад к Лиссен Карак, пересекала Замок у моста и уходила на Хоксхэд, была видна полоса опустошения, немного севернее между дорогой и рекой. Порой она терялась из виду, но потом появлялась вновь, и милей позже, когда дорога свернула на север, отряд замедлил ход, а тракт перешел в просеку.

Триста шагов они нащупывали путь и вот углубились. Сэр Джон осадил коня, вскинул руку и покачал головой. Он поднял забрало.

– К хренам собачьим, – сказал он. – Надо вернуться с лучниками, расчистить дорогу, найти ту тварь, которая натворила дел, и убить ее. А сейчас мы на ее территории, и наши лошади бесполезны.

Поднял забрало и сэр Ричард:

– Согласен. Я уже устал, а бедолага Стрелка прокусит мне доспех, если я еще раз направлю ее через бревно.

Он развернул лошадь. Оба рыцаря взглянули на священника, который неподвижно сидел на своем черном жеребце. Он смотрел через плечо сэра Джона и уже обнажил меч.

Послышался громкий треск, словно сломалась ветка. Все оцепенели.

– Пресвятая Дева, – произнес сэр Ричард.

Сэр Джон заметил движение среди поваленных деревьев.

– Спешиться! – крикнул он.

Сэр Ричард не стал этого делать. Он направил коня на ствол, лежавший позади, и конь совершил скачок – с седоком, амуницией и всем прочим. Сэр Ричард получил королевское образование и ездил не хуже кентавра.

Лучники и оруженосцы спешились. Джейми отвел лошадей в сторону, но завал был так густ, что свободного места почти не осталось, и всякое беспокойство животных грозило согнать людей в толпу, а то и натворить бед похуже.

Сэр Джон встретился взглядом с оруженосцем.

– Убери их отсюда! – рявкнул он.

Джейми начал пробираться сквозь завал.

Лучники все еще готовили к бою свои огромные луки.

– Что это такое? – спросил Ричард.

– Понятия не имею, – отрезал сэр Джон.

– Великан, – сказал священник. Как и сэр Ричард, он оставался в седле.

Позади него до лошадей доплыл запах чего-то гадкого, и они ударились в панику. Вьючные бросились наутек – одна споткнулась, и нога у нее с тошнотворным хрустом сломалась. Лошадь страдальчески заржала.

Этот звук как будто послужил сигналом, и из завала поднялись два великана.

Они были огромны.

И, вопреки легендам, проворны.

За сорок лет боев сэр Джон ни разу не видел великана и теперь на гибельный миг прирос к месту. Губы беззвучно произнесли: «О боже».

Священник пустил коня вскачь. Тот перепрыгнул через препятствие, невзирая на груз – всадника в полном доспехе; меч священника отсек палец с простертой левой руки великана, и конь пролетел мимо.

Монстр был похож на человека, но крайне уродливого, без шеи и с ногами той же длины, что и туловище. И с одним огромным глазом.

Он имел при себе дубинку величиной с ребенка. Но почему-то хватил ею по обезумевшей лошади, как будто огромные уши-воронки не вынесли ржания – а может быть, великана сбила с толку боль в раненой руке.

– Он самый – великан, – без всякой нужды сказал лучник Одо.

И его первая стрела длиною в тридцать пять дюймов и весом в четыре королевские унции впилась в огромное бедро. Острие, заканчивающееся швейной иглой, вошло в плоть по самое оперение.