– Да-да, конечно, это ужасно невежливо по отношению к человеку, в некотором роде имевшему право на официальное знакомство со мной. Однако я так и не нанес визит великому ученому Лустало.

Г-н Ипполит Патар буквально подскочил на стуле.

– Как?! Вы не почтили своим вниманием светило науки?!

– Честное слово, нет…

– Но… господин Лалуэт… вы пренебрегли всеми нашими традициями!

– Увы, я сознаю это.

– То-то и удивительно! Такой человек, как вы… вы… Вы же оскорбили Академию!

– О! Господин непременный секретарь, я вовсе не хотел…

– Однако сделали это! Так почему же вы, господин Лалуэт, не удосужились нанести визит великому Лустало?

– Я сейчас вам все объясню, господин непременный секретарь, все объясню. Это из-за Аякса с Ахиллом! Из-за этих громадных собак, которые меня до смерти перепугали, и еще из-за Тоби, того великана… У него, знаете, такой вид, что не больно-то успокаивает!

Г-н Патар издал некое невнятное «О», выражавшее крайнее изумление.

– Вы!.. Вы!.. Такой храбрый человек!

– Всякими выдумками меня, конечно, пронять нелегко, но вот действительности я порой побаиваюсь. Посмотреть только на их здоровенные клыки! И еще я слышал крики!

– Крики?

– Да! Сначала собаки выли, как по покойнику, а потом раздался душераздирающий человеческий крик, причем не один раз.

– Душераздирающий человеческий крик?

– Ну да. Ученый-то мне растолковал, что это, дескать, какой-нибудь браконьер подрался на берегу Марны с лесничими. Но честное слово, вопли доносились такие, будто кого-то живьем резали! Места там пустынные… Дом на отшибе… Так вот и получилось, что я не осмелился поехать туда еще раз.

При этих словах г-н Патар уселся за стол, вынул железнодорожное расписание и бегло просмотрел его.

– Нам пора! – оживился он.

– К-куда?

– Как куда? К нему, конечно, к великому Лустало! Поезд через пять минут. Так, по крайней мере, будет полбеды, ведь официально вы станете академиком только завтра.

– Ба! – воскликнул г-н Лалуэт. – Так вы со мной? Если да, я не против. С вами – пожалуйста! Вы их хорошо знаете, этих зверюг?

– Да. И великана Тоби тоже.

– Тогда – браво! Заодно там и пообедаем, в Ла Варенне, в привокзальном ресторанчике, пока будем ждать обратный поезд.

– Не загадывайте. Вдруг нас пригласит к обеду сам великий Лустало? Не вижу в этом ничего невероятного.

Они стали спускаться по лестнице, чтобы бежать на ближайшую железнодорожную станцию Венсен.

Тут раздался телефонный звонок.

– Наверное, госпожа Лалуэт, – предположил новоиспеченный академик. – Сообщу ей, что мы пообедаем за городом. – Он бросился к аппарату и сорвал трубку.

Телефон помещался в глубине комнаты, под маленькой электрической лампочкой. Не исключено, что электрический свет произвел столь странный эффект или же в трубку было сказано нечто такое, что потрясло беднягу, только г-н Лалуэт враз позеленел. Г-н Патар, наблюдая за ним, обеспокоенно спросил:

– Случилось что-нибудь?

Г-н Лалуэт бессильно повис на аппарате.

– Не клади трубку, Евлалия! Надо, чтобы ты повторила это господину непременному секретарю.

– Что там еще?! – от неожиданности вздрогнул г-н Патар, будто его ударили.

– Письмо! От господина Элифаса де ла Нокса! – пробормотал г-н Лалуэт, продолжая неудержимо зеленеть.

Услышав такую новость, сам г-н Патар сделался желтым, как лимон, и испустил возглас крайнего изумления. Потом схватил второй наушник и прижал к уху.

Оба они слушали голос г-жи Лалуэт, которая зачитывала им текст письма, пришедшего на имя ее мужа.

«Мой дорогой г-н Лалуэт!

Я рад вашим успехам и глубоко убежден: такому человеку, как вы, нечего опасаться, что какое-либо досадное волнение прервет нить вашей торжественной речи. Как можете судить по марке этого письма, я все еще в Лейпциге, но с тех пор, как мы с вами познакомились, мной овладело известное любопытство – и я постарался навести справки об этом странном деле, случившемся в Академии. Я стал размышлять о нем и наконец задал себе вопрос: «А так ли уж естественно, что три академика умерли один за другим, собираясь сесть в кресло м-ра д’Абвиля? Не кроется ли где-то подлинная причина их гибели? В конце концов, то, что я их не убивал, еще не доказывает, будто они не убиты. Разве мало убийц на свете?! Впрочем, эти мои рассуждения не должны вас останавливать. Ведь даже если имелись причины для исчезновения гг. Мортимара, д’Ольнэ и Латуша, это, возможно, еще не означает, что подобная участь ждет и г-на Лалуэта. Мои поклоны и наилучшие пожелания г-же Лалуэт.

Элифас де Сент-Эльм де Тайбур де ла Нокс».

В вагоне поезда, который вез их в Ла Варенн-Сент-Илер, г-н Патар и г-н Лалуэт погрузились в глубокие раздумья – вероятно, довольно унылого свойства, поскольку коллеги не сделали ни одной попытки поделиться ими друг с другом. Письмо Элифаса поразило обоих тем ужасным здравым смыслом, каким было преисполнено: «…то, что я их не убивал, еще не доказывает, будто они не убиты. Разве мало убийц на свете?!»

Эта фраза засела у них в головах, как заноза. Ясно, что г-ну Лалуэту она причиняла гораздо больше страданий, но и г-н Патар совершенно от нее занемог, потребовал от своего спутника объяснений и получил их в виде подробного рассказа о визите неотразимого Элифаса в антикварный магазин. Впрочем, откровенность Лалуэта ничто более не сдерживало, так как он уже был избран – окончательно и бесповоротно. Но даже если бы этого не произошло, он все равно поведал бы эту историю, ибо письмо Элифаса заставило его отныне беспрестанно терзаться вопросом: «Стоило ли так радоваться своему избранию?»

Что касается г-на Ипполита Патара, то досада, которую он первоначально испытывал оттого, что инцидент с посещением лавки Элифасом был предумышленно сокрыт от него осторожным г-ном Лалуэтом, мало-помалу рассеялась под натиском мрачных дум, вызванных спокойным рассуждением Элифаса: ««…то, что я их не убивал, еще не доказывает, будто они не убиты».

Вторая фраза Элифаса, которая плясала перед глазами г-на непременного секретаря: «А так ли уж естественно, что три академика умерли один за другим, собираясь сесть в кресло м-ра д’Абвиля?»

Но бедного г-на Лалуэта особенно изводили вот эти слова: «Ведь даже если имелись причины для исчезновения гг. Мортимара, д’Ольнэ и Латуша, это, возможно, еще не означает, что подобная участь ждет и г-на Лалуэта». Возможно!!! Новоиспеченный академик категорически отказывался смириться с этим «возможно»!

Он с тревогой взглянул на Патара: выражение лица г-на непременного секретаря с каждой минутой внушало Лалуэту все больше и больше опасений.