– Послушайте, г-н Лалуэт, – неожиданно нарушил молчание его попутчик. – Конечно, письмо Элифаса мрачновато, но я все-таки надеюсь, что вам бояться нечего.

– Э, – покачал головой г-н Лалуэт, – вы ведь и сами не слишком в этом уверены!

– После смерти Мартена Латуша я ни в чем не уверен. Из-за него я испытал слишком жестокие угрызения совести и не желаю пережить их снова из-за вас!

– Вот как? – глухо отозвался Лалуэт, поднимаясь во весь рост. – Вы что, меня уже покойником считаете?

Резкий рывок поезда отбросил торговца картинами и антиквариатом обратно на сиденье, куда он и рухнул со стоном.

– Нет, друг мой, я не считаю вас покойником, – мягко заметил г-н Патар, успокаивающе кладя руку на плечо новоприобретенного коллеги. – Однако это не мешает мне подозревать, что смерть тех троих была, по всей видимости, не такой уж естественной…

– Тех троих! – вздрогнул г-н Лалуэт.

– Элифас отлично рассуждает. То, что он написал, заставляет задуматься и припомнить обстоятельства моего собственного расследования. Кстати, г-н Лалуэт, вы были знакомы с Мортимаром? А с д’Ольнэ? С Латушем?

– Ни разу в жизни и словом с ними не перемолвился!

– Тем лучше! – облегченно вздохнул г-н непременный секретарь. – Вы клянетесь мне в этом? – настаивал он.

– Клянусь! Клянусь головой Евлалии, своей супруги!

– Тогда полный порядок! – почти обрадовался г-н Патар. – Следовательно, вас ничто не связывает с их трагическими судьбами.

– Уф, вы меня немного успокоили, господин непременный секретарь. Но вы, значит, полагаете, будто их что-то связывало? Судьбу одного с судьбой другого и третьего?

– Да, сейчас я придерживаюсь такого мнения – после письма Элифаса. С самого начала нас всех так загипнотизировала мысль о колдуне Саре и его невероятных способностях, что никто даже не попытался искать правильный ответ на эту пугающую и, вероятно, преступную загадку в ином месте! «Не кроется ли где-то подлинная причина их гибели?» — процитировал г-н Патар строчку из письма и добавил с ужасающим сомнением, словно спрашивая самого себя: – Неужели? Неужели?

– Что? Что – неужели? Что вы хотите этим сказать? Что вообще с вами происходит? Вы меня только-только ободрили, а теперь опять пугаете до смерти! Вам что-то известно? Говорите! – взмолился г-н Лалуэт, на которого в этот миг жалко было смотреть.

Он схватил г-на Патара за руки.

– Сейчас я в полном неведении, если угодно, – проворчал г-н Патар. – Но кое-что я мог бы знать, если бы в свое время пораскинул мозгами как следует! Эти трое не были знакомы до первых выборов преемника монсеньора д’Абвиля! Раньше они никогда не общались. Никогда! Теперь я совершенно в этом убежден, хотя г-н Латуш и морочил мне голову, будто они старые друзья. Вот! Они зачем-то объединились после выборов и тайно встречались то у одного, то у другого. Он-то плел мне небылицу, будто они собирались вместе потолковать о колдуне Саре, чтобы обезопасить себя от его угроз, – я и поверил! Нет! У них наверняка имелся какой-то другой, скрытый повод для встреч. Похоже, все трое чего-то опасались – а то не стали бы прятаться. И никто никогда не слышал, о чем они там секретничали…

– Вы уверены в этом? – едва дыша, вымолвил трепещущий г-н Лалуэт.

– Да, теперь уверен. А знаете, где они встретились в первый раз?

– Нет! Откуда?

– А вы догадайтесь…

– Как, скажите на милость?

– Ну же! Вот здесь. Здесь! В этом самом поезде. И повод был очень серьезный – они ехали с визитом к г-ну Лустало. Перед выборами! Они наверняка вернулись оттуда все вместе, и тогда-то с ними и стряслось что-то ужасное, после чего они таинственно умерли. Встречались они тоже таинственно – вот о чем я подумал!

– Может, так оно и было… С ними что-то такое случилось, невесть что… Но со мной-то! Со мной-то, господин непременный секретарь, ничего не случилось!

– Нет! Нет! С вами ничего не случилось! Вот почему я думаю, что насчет себя вы можете быть спокойны, мой дорогой господин Лалуэт! Да, клянусь! Почти спокойны… Я говорю «почти» – вы хорошо слышите меня? – поскольку сейчас не готов взять на себя никакой ответственности. Никакой… Ни за что не в состоянии ручаться…

Поезд остановился, и на перроне крикнули:

– Ла Варенн-Сент-Илер!

Г-н Патар и г-н Лалуэт подскочили. Как?! Уже?! Они витали так далеко от Ла Варенна, что совершенно забыли, зачем сюда приехали. Когда они вышли из поезда, г-н Лалуэт заявил г-ну Патару:

– Вы обязаны были рассказать мне все это еще тогда, когда в первый раз посетили мой магазин…

Им не удалось найти экипаж, и они были вынуждены свернуть на дорогу в Шеневьер. Приближалась ночь. На шеневьерском мосту, прежде чем сойти на другой берег Марны и ступить на тропинку, кратчайшим путем ведущую к жилищу великого Лустало, г-н Лалуэт остановил своего спутника.

– В конце концов, дорогой господин Патар, – глухо спросил он, – сами-то вы верите, что они захотят меня убить?

– Кто они?

– Откуда мне знать? Те, которые убили тех!

– Ну, во-первых, с чего вы взяли, что они убиты?

– Да вы же сами утверждали! Только что!

– Нет, я вам ничего такого не говорил! Слышите! Не говорил! Я и сам ничего не знаю!

– Ну так вот, мне надо кое в чем вам признаться, господин непременный секретарь. Я очень хочу в Академию.

– Вы и так в Академии.

– Правда, – вздохнул г-н Лалуэт.

Они ступили на берег. Г-на Лалуэта продолжала мучить какая-то неотвязная мысль.

– При этом я вовсе не желаю, чтобы меня убивали! – выразил он ее наконец.

Г-н Патар пожал плечами. Этот человек, не умевший читать и попросту вовремя разнюхавший, что ему совершенно незачем опасаться того, чего опасались другие претенденты, на поверку оказался лишь хитрым пройдохой. Он начинал действовать Патару на нервы, и г-н непременный секретарь решил посуровее напомнить антиквару об уважении к самому себе.

– Милостивый государь, в жизни бывают вещи, ради которых стоит чем-то рискнуть!

«Вот так его! Отлично сказано!» – подумал г-н Ипполит Патар, и в самом деле находивший жалобы Лалуэта тошнотворными. Ситуация, конечно, была не из простых, даже, пожалуй, угрожающая, но г-н Патар рассудил, что она еще весьма хороша для торговца, раз сделала его академиком.

Тем временем г-н Лалуэт окончательно скис и повесил нос. Он поднял его лишь для того, чтобы обронить в холодный вечерний воздух фразу вполне искреннюю, но абсолютно предательскую:

– Слушайте, а так ли уж необходимо, чтобы я ее читал… эту речь?