Утром на кухне меня ждали бутерброды, записка, щенок, который ее сторожил, и Барт, который сторожил от него ветчину. Мистер Лэйн давно ушел, и неудивительно, часы показывали без четверти полдень.

Едва я успела позавтракать, как в дверь заколотили.

Экономка шустро слетела вниз и поплыла к двери. По-видимому, ей не терпелось хоть кого-то напугать. Заскучала, бедняжка. Во всяком случае, это не клиенты, раз стучат в заднюю дверь.

Майкл занервничал, пришлось скормить ему последний бутерброд.

– Интересно, – шепнул Барт, – как она объясняться-то с гостями будет? Жестами, что ли?

Я пожала плечами. Мэри не могла говорить, но так выразительно молчала!

– Садовники мы, мэм, – проблеял дребезжащий старческий голос. – Я, значится, Таккер, а энто помощник мой, Кобб. Нам велено помочь молодой мисс, мэм!

Дверь с грохотом захлопнулась. Мэри на мгновение показалась на кухне. Она наморщила нос, указывая на меня, потом на Барта с Майклом, и испарилась раньше, чем пес успел оскалить клыки. Да-да, ни шагу без охраны. Помню.

Весь день мы работали не покладая рук. Садовники оказались послушными и трудолюбивыми, инвентарь они принесли с собой. По моей указке они весь день копали, корчевали, пилили, обрезали… К вечеру сад было не узнать. На крыльце красовались вазоны с обожаемой Мэри геранью и петуниями; розовые кусты вились по арке; трава скошена; сухостой сложен в дальнем углу. Они даже дорожки, скамью и надгробие отчистили от мха!

Чуть в стороне поставили горшок с Лансом, необычайно тихим и смирным. Рядом бдел Майкл, который к садовникам отнесся с явным недоверием, весь день не сводил с них глаз и порыкивал. Впрочем, не бросался, так что пусть его. Барт не показывался, но его присутствие я ощущала каким-то шестым чувством. Судя по тому, как садовники временами тревожно оглядывались по сторонам, они тоже что-то такое чуяли.

Старший, Таккер, несмотря на морщинистое лицо, сухую фигуру и сгорбленную спину, был еще крепок и играючи управлялся с тяжелым топором. Младший, Кобб, детина лет восемнадцати, обладатель покатого узкого лба и квадратного подбородка, отличался недюжинной силой и граничащим с тупостью упорством.

– Пожалуй, хватит на сегодня, – решила я, когда солнце коснулось крыш. – Подождите здесь.

Я отправилась в дом за водой и деньгами. Майкл остался сторожить, Барт полетел за мной.

– Ну ты даешь, – одобрительно проворчал он, одним глазом посматривая на отдыхающих в тенечке садовников. – Загоняла бедолаг.

– Ничего, я выплачу им премию, – отмахнулась я. – Оно того стоит. Как думаешь, мистеру Лэйну понравится?

Призрак хохотнул.

– Да он и не заметит! Делай как хочешь.

Я достала из ледника кувшин с компотом и укоризненно покосилась на призрака:

– Барт, но ведь это его сад! Надо, чтобы все было сделано по его вкусу.

Призрак хитро посмотрел на меня.

– Что, так хочется, чтобы похвалил? В щечку поцеловал?

Смерив пошляка уничижительным взглядом, я прихватила поднос и вышла в сад. Я как раз успела вручить садовникам деньги, когда послышался скрип калитки. Мистер Лэйн вернулся!

Я с улыбкой направилась к нему. Мне было чем похвастаться. Мистер Лэйн устало мне улыбнулся… Потом его лицо неуловимо изменилось. Он прыгнул вперед и повалил меня в сторону, под ненадежное укрытие розового куста и покосившегося надгробия.

Я упала спиной на что-то мягкое и скользкое, запахло свежевскопанной землей, сверху навалилось тяжелое тело. Мистер Лэйн прерывисто дышал и настороженно прислушивался, прижимая меня к могильной плите. Что он там пытался расслышать?! Отчаянно, захлебываясь, залаял Майкл, пронзительно засвистел Барт и вдруг задорно выкрикнул:

– Ланс, фас! Дичь!

– А-а-а! – басисто заорал младший садовник и перешел на хрип.

Что-то железное упало на дорожку, возня и шум ветвей стихли. Мистер Лэйн со мной вместе перекатился через могилу на другую ее сторону. Я едва не стукнулась головой о ведро с настоем навоза, приготовленным, чтобы удобрить розы.

Я скосила глаза и с трудом удержала крик. Там, где только что находилась спина Грегори, был воткнут топор! Он вошел в дорожку почти до обуха, с какой же силой его кидали!

К нам с лопатой – остро заточенной лопатой, легко разрубающей толстые корни! – крался старший садовник. Теперь его никто не назвал бы тщедушным, а тем более сгорбленным.

Мистер Лэйн вдруг одним движением перехватил ведро с навозом за дужку и отправил в полет. Садовник среагировать не успел, только охнул и пошатнулся, когда оно прилетело ему в лицо и вонючая жижа залила глаза. Следом, словно только и ждал команды, бросился Майкл. Подпрыгнул так высоко, насколько позволили его короткие ножки, и вцепился садовнику, куда достал… как раз в ширинку.

Тот заорал – крик перешел в мычание, когда в рот потекла коричневая жижа, – и слепо замахал лопатой, явно не соображая от ужаса. Попятился. Запнулся о камень, упал навзничь и затих. Над ним встал на страже успевший отскочить Майкл, кажется, несколько разочарованный столь быстрой победой.

– Готов, – констатировал мистер Лэйн, повернул голову в сторону мирта и присвистнул: – Это еще что?!

– Где? – Я оглянулась. – А! Это Ланс!

Мирт тоже внес свою лепту: крепко спеленал веточками дюжего садовника и подвесил его лицом вниз. Под ним на дорожке валялись секатор и странный амулет, а рядом с Лансом гордо приосанился Барт.

– Может, вы наконец с меня слезете? – придушенно попросила я.

Не то чтобы при данных обстоятельствах я возражала, но тяжело же! К тому же опасность уже миновала.

Мистер Лэйн приподнялся на локтях и пошутил:

– Знаешь, вот теперь я, как честный человек, действительно обязан на тебе жениться.

– Кхе-кхе. Хорошо, что вы это понимаете, молодой человек! – строго заметил тот, кого здесь уж точно не должно было быть.

– Папа?! – ахнула я.

Мистера Лэйна словно пружиной подбросило. Барт – не иначе как по привычке – пытался спрятаться за миртом. Даже Майкл притих и прижал уши.

Как бы благородны ни были намерения кавалера, его повергает в страх и трепет появление будущего тестя. А уж если намерения вовсе не благородны и прозвучало страшное слово «жениться»…

– Между прочим, я уже замужем! – сердито напомнила я и встала, опираясь на руку мистера Лэйна.

– Тебе самой не мешало бы об этом помнить, дочь! – нахмурился мой суровый отец.

Папа – близорукий, изрядно располневший в талии, похожий на плюшевого медведя – в этой роли смотрелся, прямо скажем, неубедительно.

– Хочешь сказать, что я, как верная жена, должна вернуться к Ричарду и покорно лечь на алтарь?!