— Но где искать тебя в городе? — спросил немного обескураженный Калистрат.

— Если в ближайший час не вернусь в порт, — значит, встретимся у купца Михаила Гебра.

— Тебе не терпится посмотреть твой новый дом? — Калистрат подмигнул. — Или, может, ты хочешь показать этот дом его будущей хозяйке?

Дмитрий ничего не ответил, только вздохнул при мысли, что нить судьбы снова упорно ускользает из рук. Но на этот раз он ее не упустит!

Анна шла по улице рядом с Дмитрием, стараясь не смотреть в его сторону, но чувствуя на себе его горящий пристальный взгляд.

— Мне кажется, у тебя в Корсуни нет никакого пристанища и ты идешь наугад, — вдруг сказал Дмитрий. — Уверен, что во всем городе ты не имеешь ни одного знакомого человека.

— Нет-нет! — возразила Анна. — Здесь есть человек, к которому я могу обратиться.

— Кто же он? Как его имя?

— Михаил Гебр.

— О!.. — Дмитрий не скрывал своего удивления. — Вот и не верь после этого в судьбу! Оказывается, мы с тобой ищем одного и того же человека. Мне тоже надо увидеть купца Михаила. В Константинополе через его поверенного был куплен для меня дом здесь, в Корсуни. Хорошо, что и ты направляешься к Михаилу. Покажешь мне, где он живет.

Анна растерялась от такого поворота событий, но не нашла что возразить. Ей было страшно при мысли, что на улицах Херсонеса можно наткнуться на Биндюка и его холопов, но предупредить о них Дмитрия можно было, лишь полностью открывшись ему, а на это у нее не хватало решимости. Оставалось надеяться, что городские власти уже поймали разбойников или что Биндюк после убийства Никиты сам покинул город.

Анна подняла глаза от земли и увидела, что Дмитрий уже привел ее на главную улицу города. Он решил поговорить с девушкой в таверне «Серебряный ковчег». Эго было самое уважаемое из питейных заведений Херсонеса, в которое, однако, он не стал бы ее вести, будь она в женском платье. Сейчас же купцу больше негде было без помех объясниться с Анной. В этот ранний час таверна еще не заполнилась людьми, и Дмитрий со своей спутницей занял самое укромное место за загородкой из вьющихся комнатных растений. Заказав трактирщику еду и вино, он с улыбкой посмотрел на девушку, которая, опустив глаза, сидела очень прямо и сжимала руки на коленях.

— А знаешь, сударь мой, — вдруг обратился он к ней, — по-моему, тебе очень мешает твоя шапка. Почему ты ее нигде не снимаешь?

Пока Анна растерянно придумывала подходящий ответ, Дмитрий, не давая ей опомниться, резким движением сдернул шапку у нее с головы. Она слабо вскрикнула и схватилась руками за волосы, словно могла помешать золотистому потоку заструиться по плечам. В этот миг она почувствовала себя такой беспомощной и неловкой, что едва не заплакала.

Дмитрий провел ладонью по ее шелковистым прядям, и в голосе его прозвучала нежность:

— Какие у тебя красивые волосы!..

Она опустила голову, но он тут же взял ее за подбородок и, приподняв прекрасное, но печальное лицо девушки, спросил:

— А почему на глазах слезы?

Этот вопрос явился последней каплей для Анны. Близость и невозможность любви, давно взлелеянной в мечтах, слишком трудно было вынести, не потеряв власти над собой. Она уронила голову на руки и заплакала уже открыто, не сдерживаясь. Дмитрий вскочил, обнял ее за плечи, стал спрашивать с волнением затаенной страсти:

— Что случилось? Отчего столько слез? Какое горе занесло тебя так далеко от дома, боярышня?

Услышав это, Анна сразу перестала всхлипывать и подняла голову, не решаясь, однако, взглянуть Дмитрию в глаза. Он вытер ей слезы своим платком и, улыбнувшись, сказал:

— Да, я узнал тебя, сударыня Анна, как и ты меня узнала. Зачем же нам играть в прятки, разве мы дети? А теперь рассказывай, что с тобой произошло за это время.

Анна глубоко вздохнула и, пересилив смущение, решилась наконец взглянуть Дмитрию в глаза и тихо проговорить:

— Прости меня, купец, за то, что я не сразу призналась тебе. Это, конечно, невежество и неблагодарность с моей стороны. Ведь ты спас меня, как и других пленников…

— О благодарности ни слова, — прервал ее Дмитрий. — Когда-то ты запретила мне тебя благодарить, теперь же я тебе запрещаю. А то, что ты сразу не призналась… конечно, мне обидно, не буду скрывать. Но какое у меня право требовать твоей откровенности? Я простой купец, тебе не ровня.

— Да совсем не в этом дело! — запротестовала боярышня. — Только стыд мешал мне признаться. Сейчас не ты мне, а я тебе не ровня… — Анна снова опустила глаза и стала рассеянно теребить в руках теперь уже ненужную шапку.

— Что ты хочешь сказать? — удивился купец. — Тебе стыдно, что переоделась в мальчика? Это, конечно, нехорошо, но ведь тебя что-то заставило? Рассказывай откровенно, я все пойму. Но, вижу, ты не рада нашей встрече… А вот я очень рад. Все эти долгие месяцы я мечтал тебя увидеть.

Едва он это произнес, как ее глаза радостно вспыхнули и, не в силах сдержать свои чувства, она тут же призналась:

— И я думала о нашей встрече все это время. Сейчас мне даже не верится, что мы дожили до нее. Но, видно, Бог нам помогал… и еще этот оберег.

Анна вытащила из-за пазухи заветную деревянную фигурку и коснулась ее губами. Дмитрию показалось, будто он ощутил этот поцелуй на своем лице. Сердце его переполнилось, и, схватив девушку за руки, он воскликнул:

— Теперь я никуда не отпущу тебя, боярышня! Слишком дорого ты мне досталась. Я выстрадал тебя бессонными ночами, я рвался к тебе через все испытания и невзгоды. Мне удалось подняться на ступень повыше, чтобы приблизиться к тебе. Я ведь уже не простой купец, меня охраняет золотая грамота императора, у меня имеется свой корабль и дом здесь, в Корсуни. Удачной торговлей я рассчитываю и побольше разбогатеть, хочу в Киеве построить хоромы. И никакой князь не посмеет меня оттуда прогнать. Мы с тобой заживем счастливо и в достатке, только бы ты согласилась…

Дмитрий стал целовать ее руки, погрубевшие за долгие дни путешествия, но по-прежнему прекрасные. А она пришла в отчаяние от запретности такого близкого и долгожданного счастья. Огромным усилием воли она заставила себя отстраниться от купца и сказать:

— Нельзя нам быть вместе… грех это.

— Какой же грех? — Он поднял на нее счастливые глаза. — Ведь я люблю тебя больше жизни и предлагаю стать моей женой перед Богом и людьми. Если я тебе нравлюсь хоть немного — соглашайся, умоляю! Моя любовь так сильна, что разбудит и твои чувства.

— Мои чувства давно пробудились… Дмитрий, — откликнулась она с глубокой печалью. — И днем и ночью я мечтала только о тебе, ты стал моим единственным героем. Но случилось ужасное. Между нами возникла такая преграда, что… — Анна замолчала, не решаясь приступить к рассказу о страшных событиях.