Поначалу идея организованной группы не находила должного понимания даже у коммунистов, но, объединенные «однородностью по национальному признаку», они вскоре предстали именно группой. Приведем фрагмент обсуждения по протоколу заседания:

«Тов. ПАПКОВСКИЙ – Шнейдерман, Янковский, Цимбал – ученики Эйхенбаума. В 1945 году Эйхенбаум писал формалистические статьи. Восхвалял Ахматову. ‹…› Влияние Эйхенбаума распространяется и на Союз советских писателей. В Институте литературы Эйхенбаум свил себе гнездо.

Мне не понравился ответ Плоткина о групповщине в Институте, он привел пример Пиксанова, которого эта группа-то и травит, где же здесь логика? На партбюро нужно открыто говорить.

Тов. ПЛОТКИН – Я знаю, что близки друг к другу Бялый и Эйхенбаум.

Тов. ПАПКОВСКИЙ – И это все? Какая же это группа в два человека?

Тов. ЛЕБЕДЕВ – Плоткину – Здесь речь идет не только об идейной группировке, но и об организационной, вам ясна ли была эта группа и что вы пытались предпринять против нее?

Тов. ПЛОТКИН – Организационной группы у нас нет, но знаю, что Эйхенбаум, Жирмунский, Бялый, Томашевский методологически единомышленники. Мы их критиковали все время, Эйхенбаума мы сняли с Пушкинской комиссии, подвергли критике.

Тов. ПАПКОВСКИЙ – Ни у дирекции, ни у парторганизации не было критики группы. Мы закрывали глаза на эту группу.

Тов. ПЛОТКИН – У нас не было точного осознания, что это группа, мы критиковали каждого в отдельности.

Тов. ШИРЯЕВА – Сколько раз я приходила в дирекцию с вопросами о Жирмунском, Эйхенбауме, Азадовском и дальше Плоткина это не шло. Вызовет, расскажет им, что на них жалуются, и все.

Тов. ПЛОТКИН – Вы не ставили вопрос о снятии их.

Тов. ПЕРЕПЕЧ – Тов. Ширяева ставила этот вопрос и Плоткину надо признать, что он не брался за эту группу, в том числе и Папковский. Здесь мы совершили большую политическую ошибку. Они (эта группа) готовили свои кадры. (Плоткину) ты поддерживал их в приеме Путилова, я дралась с тобой против его приема, он родственник жены Азадовского, и фамилия его, говорят, Путилович, а не Путилов. В том, что они готовили свои кадры, – наша основная ошибка и в первую очередь ошибка Плоткина и партийной организации. Я тоже как секретарь партийной организации несу ответственность за положение в Институте. Мы должны немедленно исправить эту ошибку и перестроиться в подготовке кадров. С разоблачением этой группы мы должны выступить на Ученом совете. До сих пор эта группа главенствует в Ученом совете, в Ученый совет надо провести других более честных товарищей и быть смелее в выступлениях с критикой их.

Тов. ГРИГОРЬЯН – Может получиться впечатление, что коммунисты все время молчали. Ведь сколько раз на партийных собраниях говорили о семейственности, о секторе западных литератур, и тов. Плоткин должен признать свою ошибку.

Тов. ШИРЯЕВА – Еще в 1919 году вся линия Азадовского ведет к нанесению большого вреда, он ничего не организовал по советскому фольклору и все опорочивал. Я выступала на партийном собрании о его статье о Белинском и Добролюбове в Лит[ературном] Наследстве. Мы должны его работы и поведение от начала до конца проверить. Это не советский человек, и ему не только руководителем, но и вообще нельзя быть в секторе фольклора, кроме вреда, он ничего не сделал. Он обосновал политических родственников. Азадовский недавно послал Оксману книгу с надписью: “С глубокой горечью и душевной болью за испорченную книгу”.

Тов. ГРИГОРЬЯН – т. Плоткину – Известно ли вам о родственных связях целого ряда лиц в нашем Институте – Гуковский – Бухштаб[678], Эйхенбаум – Лотман – Бялый?

Тов. ПЛОТКИН – Не знаю. Знаю только, что жена Гуковского – Гуковская у нас в докторантуре[679] и что Колесницкая родственница Астаховой.

Тов. БАБКИН – т. Мейлаху – Эта группа почти целиком входит в ваш отдел, знали ли вы, как она работает, как формирует материал по радищевскому сборнику, вы являетесь руководителем сектора?

Тов. КОВАЛЕВ – т. Мейлаху – Почему последний аспирант по Пушкину Ерофеев[680] перестал заниматься Пушкиным?

Тов. МЕЙЛАХ – Это заседание бюро историческое – впервые разбирается вопрос о том, что у нас в Институте засела антимарксистская группа, а мы марксисты в меньшинстве, приходится каждый раз чувствовать противодействие, с критикой очень туго. Делает доклад Бялый, начинается обычная похвальба – Эйхенбаум хвалит Бялого, Мордовченко – Эйхенбаума и т. д. Очень трудно было обеспечить критику – постоянное оберегание друг друга. Было бы ошибочным защищать эту группу. Группа является автономной. Гуковский плана своих работ не показывает, он свой план помимо меня сдавал в дирекцию. Подбор кадров был тенденциозен. На собраниях у нас поднимался этот вопрос еще при Лебедеве-Полянском не раз, а мы все стояли на таких позициях сбережения специалистов. У нас имеются свои собственные кадры, на собраниях я всегда говорил, чтобы на секторах выступали с развернутой критикой. Надо перейти на новые рельсы, приложить все силы, чтобы помочь парторганизации и перестроиться.

В отношении аспиранта Ерофеева – он слаб по Пушкину, ему трудно, я обещал ему помочь и посоветовал взять темой для диссертации Успенского и продолжать работу по Пушкину.

Тов. ШИРЯЕВА – тов. Мейлаху – Почему вы как пушкинист ни разу Азадовского по пушкинским работам не критиковали?

Тов. МЕЙЛАХ – Вопрос правильный, но я стоял в стороне от фольклора и даже не читал его работ.

Тов. БАБКИН – Эта группа у нас в Институте со сплоченными идейно-политическими взглядами существует, и это не подлежит никакому сомнению. Недавно обсуждался радищевский сборник, там и моя статья печатается. Берков и Гуковский выставили меня как невежду и неуча, в такой обстановке работать трудно. Берков аттестовал меня как негодного работника, но стоило Вавилову одобрить мою работу о Ломоносове, как ситуация изменилась задним числом. Это группа с организационной структурой, надо ее разгромить, приводит пример травли его этой группой.

Тов. ЛЕБЕДЕВ – тов. Плоткину – Не было еще случаев травли со стороны этой группы?

Тов. ПЛОТКИН – Тов. Бабкин должен был сказать, что дирекция его защищала. Открытой травли они вести не могли, потому что им бы не дали, но против коммунистов травля имеется, так Томашевский просит убрать Бабкина и Григорьяна, была попытка сорвать диссертацию Базанова, была мышиная возня вокруг Рязанова со стороны Бялого, но я Рязанова отстоял.

Тов. РЯЗАНОВ – Но вы меня отчислили.

Тов. ПЛОТКИН – Да, это была моя ошибка, но нам не давали отсрочек аспирантам. Я согласен, что допустил ошибку в отношении Рязанова.

Тов. ЛЕБЕДЕВ – Значит, была травля со стороны Бялого, Гуковского, Азадовского, Томашевского?

Тов. ПЛОТКИН – Да.

Тов. ГРУЗДЕВ – “Гуковский –