Либби кивнула, хотя лицо ее пылало: в конце концов, отец застал ее в объятиях мужа, чего не случалось добрых двадцать лет.

— И к чему все это, дорогой зятек, если через пару дней тебя здесь опять не будет?

— Тем не менее Либби по-прежнему моя жена, — резонно заметил Теренс.

— Разве? Даже в глазах закона она уже не является таковой после трехлетней разлуки, — отпарировал Райан. — Я мог бы настоять на расторжении брака и если не сделал этого, то лишь потому, что не ожидал снова увидеть тебя под этой крышей. Поверить не могу, что у тебя хватает совести смотреть в глаза жене, брошенной без всякого сожаления. Этим поступком ты утратил все права на нее.

— Чтобы утратить права, надо их иметь, — с необычным спокойствием возразил Теренс, а у меня их под вашей крышей никогда и не было, включая права супруга и главы семьи. Я сам себе казался ребенком, которого водят на помочах. Неужели вам никогда не приходило в голову, Райан, что вы разрушаете наш брак? Если только это не было вашей сознательной целью.

Старик открыл рот для резкого замечания, подумал и закрыл его снова. Он не мог сказать положа руку на сердце, что не желал подточить основы брака дочери, поскольку тот казался ему неравным.

— Я так и думал, — мрачно произнес Теренс. — Я не устраивал вас как зять, и вам не было дела до того, что я устраиваю Либби как муж, а Тэру — как отец. Когда стало ясно, к чему идет, я выбрал бегство, пока в сердце вашей дочери осталась хоть капля былой любви ко мне.

Заметив, что невольно повысил голос, Уинслоу заставил себя успокоиться. Он вовсе не желал новой шумной ссоры со взаимными шпильками и подначками, наоборот, он хотел хоть раз в жизни высказать все тестю просто и доходчиво. Ссора была бы тем более некстати, что с женой все как будто начало налаживаться.

— Прошу простить мою запальчивость, Райан. Сегодня споры и выяснения отношений интересуют меня меньше всего. Если не возражаете — а я очень надеюсь, что нет, — мы с женой хотели бы уединиться. Ведь это так, Либби, дорогая?

Впервые та ощутила, что находится не просто между двух огней, но между двумя близкими ей людьми с одинаково сильной волей. Возможно, со стороны Теренса то была всего лишь кроткая вспышка, но она сослужила своей цели: дочерний долг отступил перед чувством к мужу.

— Прошу тебя, папа, оставь нас. Теренс проведет ночь у меня.

Когда Райан осторожно прикрыл за собой дверь в комнату дочери, его седые кустистые брови были высоко подняты, а на лице застыло, как маска, ошеломленное выражение. Постояв, он растерянно воздел руки. Привычный мир летел ко всем чертям, трещал по швам, рушился прямо на глазах! Из Техаса явился этот Стоун Прескотт со своей из ряда вон выходящей просьбой. Возможно, ответив согласием, он положил начало цепи невероятных происшествий, мрачно думал старик. Джозеф выставил себя дураком, .размахивая кулаками на виду у гостей, а те толпились вокруг, как простонародье на петушином бою. И даже Либби, кроткая Либби осмелилась перечить отцу и теперь, очевидно, блаженствовала в объятиях супруга, которого совсем недавно считала чуть ли не записным техасским варваром.

Не в силах пока вернуться к гостям, старик прошел в кабинет и долго смотрел на портрет жены над камином.

— Я хотел, как лучше, Эдит, — произнес он вслух и вздохнул. — Ты-то хоть веришь, что я хотел, как лучше? Почему же я чувствую себя старым ослом? Остается умыть руки, и пусть вес идет своим курсом, как повернется, так и повернется. Что скажешь на это? Тогда, если что, им всем не — на кого будет свалить вину.

Старик закурил наконец сигару, и долго сидел, погрузившись в размышления. Эдит, молодая и красивая, улыбалась ему с портрета, и казалось, что она одобряет ход его мыслей. «Умыть руки, — думал Райан, — умыть руки и наконец отдохнуть от чужих проблем. Это не так уж плохо, но получится ли?»

Он решил попробовать, заинтересованный тем, как сложатся события, если в них не вмешиваться.

Стоун приоткрыл следующую по очереди дверь на втором этаже, заглянул внутрь и снова закрыл, хмурясь. «Если так дальше пойдет, — думал он, — придется бродить тут до рассвета».

Особняк был погружен в безмолвие, его обитатели отошли ко сну, и не было возможности сказать, в каком крыле и за какой из одинаковых дверей находится комната Тэры. Бал закончился намного раньше, чем было задумано. Насколько Стоун понял из разговоров, случилось нечто из ряда вон выходящее, причем настолько, что свидетели понижали голос, сообщая подробности тем, кто при этом не был. Сам он готов был приветствовать любой поворот событий, лишь бы тот сократил время до встречи с Тэрой. В суматохе разъезда он проскользнул на черную лестницу, а оттуда на балкон, где притаился в ожидании, пока прекратится всякая суета. Дальнейшее казалось несложным, но он ошибся, не приняв в расчет размеров территории, на которой приходилось вести поиск.

Удача улыбнулась ему, когда он уже начал мало-помалу приходить в. отчаяние. За очередной дверью свеча освещала женский будуар и — о радость! — Тэру, сидевшую в кресле с нераскрытой книгой в руке. Девушка поднялась при первом же шорохе, и у Стоуна едва хватило сил плотно прикрыть за собой дверь, так как на ней был только полупрозрачный пеньюар.

Невозможно ошибиться: она ждала его, ждала с нетерпением! Она не стала надевать ночную рубашку, и сквозь тонкую ткань можно было видеть вершинки грудей и темную тень внизу живота. Наряд едва ли оставлял что-то надолго воображения! Если сказать, что кровь Стоуна загорелась, это значит ничего не сказать. Огонь в чистом виде побежал у него по жилам, горячая испарина покрыла тело, измученное долгим воздержанием.

Произведенное впечатление не укрылось от Тэры, и она бессознательно облизнула губы, готовясь к поцелуям. Когда-то, когда Стоун еще разыгрывал перед ней простака ковбоя, она ставила ему в вину, что он смотрит сначала на ее формы, а потом уже в лицо, но теперь это было более чем кстати. Едва оправившись от потрясения на балу, девушка занялась выбором наряда, достаточно обольстительного, чтобы ночной гость с порога потерял голову, и не ошиблась в выборе. С обдуманной медлительностью, глядя из-под полуопущенных ресниц, она начала расстегивать пуговицы. Дойдя до талии, приостановилась и повела плечами, позволив легкой ткани спуститься вниз по плечам. Большая часть грудей обнажилась, только напряженные соски не позволяли пеньюару соскользнуть до пояса.

— Продолжай! — хрипло потребовал Стоун, когда она помедлила для большего эффекта. — Становится все интереснее!

Вместо этого Тэра медленно, одно за другим, снова прикрыла плечи, и у него вырвался невольный вздох разочарования.

— Мистер Прескотт… я ведь не ошиблась, вас зовут Стоун Прескотт? — низким волнующим голосом спросила девушка, делая шаг вперед. — Должно быть, вы не заметили, что уже ночь, или заблудились, уезжая с бала. Здесь не гостиная, а будуар, где леди имеет полное право находиться… совершенно обнаженной.

Как загипнотизированный, Стоун двинулся ей навстречу. Один вид его вызвал в Тэре неистовую волну желания, и она едва удержалась, чтобы не броситься к нему. Но в данный момент он был для нее не столько муж или даже любовник, сколько защитник, и оставалось продолжать действо обольщения. Впрочем, оно волновало ее самое нисколько не меньше.