Воины Чингисхана пленили мать хорезмшаха Мухаммеда Теркен-хатун.

«Некоторые из тех, кто был на судне с султаном, рассказывали: «Когда мы вели судно, султан заболел плевритом и потерял надежду остаться в живых… На острове его болезнь все усиливалась. Среди жителей Мазандарана были люди, которые приносили ему еду и то, чего ему хотелось… Если кто-нибудь в эти дни приносил немного съестного или что-либо другое, он писал для него указ о высокой должности или о значительном владении. Нередко такой человек сам брался писать грамоту, так как у султана не было тех, кто бы писал «островные указы»».

Спасаясь от преследователей, хорезмшах заболел и умер на одном из островов в Каспийском море.

Все это были скорее послания на имя Джалал ад-Дина, (которого он объявил тогда официальным преемником. — А. М.)[1133].

Когда султана здесь, на острове, настигла смерть, он был похоронен на острове, и было это в шестьсот семнадцатом году (8.III.1220–24.II.1221)[1134]»[1135].

* * *

После разгрома главных сил султана Мухаммеда хорезмшаха военные операции монгольских войск под непосредственным командованием Чингисхана развернулись на юге Мавераннахра и в Хорасане; их целью был разгром остатков войск хорезмшаха, захват близлежащих опорных пунктов врага, которые могли стать очагами вражеского сопротивления.

Развалины города Балха, разрушенного монголами во время похода против хорезмшаха.

С осени 1220 по конец зимы 1221 года войсками Чингисхана «частью ласкою, частью силою» были захвачены Термез, Бадахшан и его округа, а также важнейший город Хорасана — Балх. «Чингисхан оттуда пошел к крепости Таликан… которая была чрезвычайно укреплена и полна храбрыми людьми и большими запасами (всего). Сколько он ни посылал послов и ни призывал (гарнизон) к подчинению, они не внимали (ему). Их осаждали в течение семи месяцев, (но) вследствие крайней неприступности крепости (ее) не удавалось взять»[1136].

Тем временем в прежней столице Хорезма произошли важные события, о которых повествуют наши источники: «Султан Джалал ад-Дин после смерти отца услышал, что в пределах Хорасана и Ирака монгольского войска (отряды Зэва и Субэдэя. — А. М.) не осталось… Очутившись в безопасности, он прибыл в Мангышлак и отправил вперед в Хорезм доверенных лиц. Его братья Озлак-султан, который был прежде наследником престола[1137], и Ак-султан и сановники, и эмиры — Буджи-Пехлеван, дядя по матери Озлак-султана, Кучай-тегин, Огул-хаджиб и Тимур-мелик — с 90 тысячами канглыйцев находились в Хорезме, куда монгольские войска (под командованием сыновей Чингисхана. — А. М.) еще не дошли.

В момент прибытия Джалал ад-Дина мнения и намерения разделились. Каждая группа склонялась к одному из братьев. Эмиры боялись смелости султана Джалал ад-Дина и втайне сговорились хитростью внезапно его погубить…»[1138]

Джалал ад-Дину ничего не оставалось делать, как спасать свою жизнь. Во главе трехсот воинов он за несколько дней пересек пустыню, отделяющую Хорезм от Хорасана, сразился с монгольским «заградотрядом», преградившим ему путь, и, разгромив монголов, вскоре добрался до Нишапура.

«Когда (Джалал ад-дин) прибыл в Нишапур и остановился здесь, оттачивая свою решимость вести священную войну, он начал писать эмирам, владетелям краев и узурпаторам, захватившим в это время различные местности из-за того, что некому было защитить их… Им было приказано поспешить с прибытием и сбором войск, и приказ был подкреплен обнадеживающим обещанием, что милость не будет нарушена…»[1139]

Прежде чем продолжить рассказ о преемнике хорезмшаха, султане Джалал ад-Дине, который, добравшись до Нишапура, объявил о «своей решимости вести священную войну» против монголов, хочу закончить повествование о первой фазе похода Чингисхана на Запад («Сражение в Мавераннахре»), завершившейся многомесячной осадой и взятием Ургенча.

* * *

«В ту весну (1221 года. — А. М.), в которую Чингисхан осаждал Таликан, царевичи Джочи (Зучи), Чагатай (Цагадай) и Угэдэй были в самом разгаре захвата Хорезма (Ургенча. — А. М.)…»[1140] Но прежде монгольские военачальники попытались призвать «население города к подчинению и повиновению»[1141]. Инициатором этих переговоров был старший сын Чингисхана Зучи: «Он (Зучи. — А. М.) послал к ним (жителям Хорезма) людей, предупреждая их и предостерегая, и обещал им пощаду, если они сдадут его (Хорезм) без боя, и сказал, что Чингисхан подарил (город) ему и что он воздержится от его разрушения и намерен сохранить (город) для себя…»[1142]

Слева — старший сын Чингисхана — Зучи (ок. 1184 — ок. 1227). Справа — второй сын Чингисхана — Цагадай (1185–1242).

Заметим, что не только Зучи склонял жителей Ургенча к заключению мира. По свидетельству Ан-Насави, султан Мухаммед хорезмшах в последние дни своей жизни обратился к жителям Ургенча с предупреждением: «Этот враг (монгольская армия. — А. М.) — враг одолевающий, и вы должны заключить мир, (избрав) самый добрый путь, и отвести зло наиболее подходящим способом».

Однако глупец одолел мнение благоразумного, сделанное предупреждение не помогло, и власть ускользнула из рук, обладавших ею»[1143].

Несмотря на то что приказ Зучи («воздержаться от разрушения города») выполнялся, приготовления к штурму шли своим чередом, и, что немаловажно, на глазах осажденных жителей Ургенча. Зучи надеялся, что это окажет, в конце концов, психологическое воздействие на них, и поэтому откладывал начало решающего штурма. Это и привело к «взаимному несогласию Зучи и Цагадая». Последний настаивал на том, чтобы, «дождавшись попутного ветра, поджечь город и затем начать окончательный штурм».

Многомесячное бездействие отрицательно повлияло на боеспособность монгольского войска, оно начало нести существенные потери. Об этом незамедлительно было сообщено Чингисхану[1144].

«Когда Чингисхан услышал эти слова, он рассердился и велел, чтобы Угэдэй, который является их младшим братом, был начальником (всего) и ведал ими вместе со всем войском, и чтобы сражались по его слову.

Он (Угэдэй) был известен и знаменит совершенством разума, способностью и проницательностью. Когда прибыл посол и доставил повеление ярлыка (Чингисхана), Угэдэй-хан стал действовать согласно приказанному. Будучи тактичным и сообразительным, он ежедневно посещал кого-нибудь из братьев, жил с ними в добрых отношениях и (своею) крайне умелою распорядительностью водворял между ними внешнее согласие. Он неуклонно выполнял подобающие служебные обязанности, пока не привел в порядок дело войска и не укрепил (выполнения) ясы.

После этого (монгольские) воины дружно направились в бой и в тот день (в мае 1221 года. — А. М.) водрузили на крепостной стене знамя, вошли в город и подожгли кварталы метательными снарядами с нефтью[1145]… По его приказу стали выводить людей одного за другим,