— Я знал, что если буду следить за тобой, обязательно узнаю правду, — продолжал он. — Ты привела меня прямо к мальчику, Лесли. Прямо к нашей любви. К началу нашей любви. Мы снова вернулись ко времени разрыва. Теперь все будет хорошо.

И снова болезненное ощущение нереальности происходящего потрясло Лесли. В каком-то смысле Тони был прав относительно ее. Но все было совсем не так, как он думал.

Он и в правду нашел Лесли, но сумел увидеть только то, что лежало на поверхности ее жизни, не пытаясь вникнуть в суть. Она уже давно поняла, что случилось, и пришла к согласию с собой. Но Тони не видел пропущенных звеньев между давно забытыми отношениями и ее теперешним существованием. Поэтому Тони верил, что она по-прежнему любит его. И переубедить его будет почти невозможно. Она ясно видела, как Тони даже логику подчинил собственной одержимости.

— Да, — повторил он, — я следил за тобой. И раскрыл твою тайну.

Тони снова взглянул на нее. В глазах сверкало почти безумное торжество.

— И твоя тайна — это я. Я и мой сын.

Лесли была доведена до отчаяния. Он несет какой-то вздор. Но свивает эту бессмыслицу в тугую петлю, которая грозит стянуться и задушить ее, его и маленького невинного Терри Бейера.

— Ты была единственной женщиной, которая что-то значила для меня. И наша крошка, наш малыш — доказательство того, что ты тоже любила меня. Доказательство того, что мы были созданы друг для друга. Я впустую потратил семь лет собственной жизни, пытаясь убежать от истины. Но судьба заставила меня снова тебя отыскать. Теперь мне понятно, кто я на самом деле. Я знаю, где мой дом, моя семья, и где твой настоящий дом.

Тони замолчал. Лесли не могла вынудить себя посмотреть ему в глаза.

— Я люблю тебя, — повторил Тони. — И ты тоже любишь меня, Лесли. Я уже знаю это. Просто хочу услышать из твоих уст. Пожалуйста. Ты обязана мне хотя бы этим.

Лесли побагровела от ярости.

— Достаточно я наслушалась. Если желаешь строить воздушные замки, это твое дело. Извини, если твоя жизнь пошла не тем путем, каким тебе хотелось бы. Но не пытайся все свалить на меня. Пойми, Тони, ты ничуть не изменился: как и прежде, не имеешь мужества нести ответственность за собственную жизнь и пытаешься втянуть меня в свои проблемы после стольких лет после того, как ты соблазнил и бросил меня, бросил на произвол судьбы, и я выбиралась, как могла…

Невольные слезы брызнули из глаз, покатились по щекам при воспоминании о том, чем для нее был этот человек, и о страданиях, которые пришлось вытерпеть из-за него.

— И теперь, — продолжала она, запинаясь, — ты думаешь, что можешь вот так, легко и просто опять появиться в моей жизни, как будто в ней уже приготовлено тебе место. Ошибаешься. В моей жизни тебе нет места. Ты мне не нужен, и я не хочу тебя.

— Знаю, я причинил тебе боль, — мягко отозвался он. — Ты и представить себе не можешь, как ужасно я терзался из-за этого. Пойми, Лесли, судьба дала нам еще один шанс. И его упускать нельзя.

И снова в ее глазах блеснул гнев.

— И в этом ты прав. Судьба предоставила тебе возможность увидеть, какую мерзость ты сотворил из собственной жизни. Именно это, Тони, и никак иначе.

Тони отвел глаза. Эти слова глубоко ранили его. Он не переставал думать о своем позоре и унижении с тех пор, как увидел выражение ее лица, когда Лесли, открыв дверь, узнала, кто перед ней, — выражение безразличной скуки и плохо скрытого пренебрежения. Именно так встречает любая домохозяйка назойливого продавца.

— Если беспокоишься насчет денег, — начал он, — так не волнуйся, никаких проблем. Как только ты вернешься, я снова стану прежним, тем же человеком, что был всегда, до того, как мы расстались. Найду работу получше. Ты будешь жить в таком точно доме, как живешь сейчас…

Но слова замерли на губах: он прочитал в глазах Лесли всю беспочвенность своих фантазий.

Лицо Тони вспыхнуло краской стыда при мысли о том, что Лесли намеренно унизила его. И в этот момент он почти ее ненавидел.

Тони открыл дверцу и, обойдя вокруг, сунул голову в окно.

— Хорошенько все обдумай, — предупредил он. — Времени у тебя сколько угодно.

Тон его был холодным и деловитым.

— Не нужно мне время, — бросила Лесли. — И думать о тебе не желаю.

Она уже хотела включить зажигание, но Тони успел вытащить ключ и, издевательски усмехаясь, помахал перед ее носом.

— Твой муженек знает о ребенке? — осведомился он.

Руки Лесли, дрожа, легли на руль. Но она старалась смотреть вперед и не повернуть головы.

— Знает, — ответила она, молясь о том, чтобы голос звучал достаточно убедительно.

Тони продолжал звенеть ключами, не сводя с нее глаз.

— Ну что ж, увидим, — пообещал он.

Лесли, сцепив зубы, продолжала сидеть.

— У тебя ведь нет детей от него, правда? И, готов побиться об заклад, ты пыталась. Видишь, детка, это только доказывает мою правоту. Он не годится для тебя — не тот человек. Подумаешь, инвалид какой-то. Неудачник. Я наделал много ошибок, но и это — твоя ошибка. Когда-нибудь у тебя будет куча детишек. Моих.

Лесли ощущала, как все туже завязывается петля, как все больше не хватает воздуха. Собрав все силы, она глубоко вздохнула, словно пытаясь порвать эту петлю.

— Ты просто жалок, Тони, — бросила Лесли. — Уходи и живи своей жизнью. Желаю тебе удачи.

Она мягко взяла у него ключи, и Тони даже не попытался ее остановить. Лесли кое-как удалось завести машину, и хотя Тони пытался сказать еще что-то, она переключила скорость, нажала на педаль, и рев мотора заглушил его голос.

Направляясь к воротам, Лесли взглянула в зеркальце заднего обзора и еще раз увидела Тони, высокого, в деловом костюме, в окружении густых деревьев и могильных камней — жуткое зрелище, призрак прошлого, восставший из могилы, чтобы преследовать ее.

Пытаясь унять дрожь, Лесли уставилась вперед на дорогу и запретила себе оглядываться.

Нью-Йорк

Это был худший год в жизни Джил.

Ей приходилось постоянно носить улыбающуюся маску для прессы и посторонних, хотя на самом деле жизнь ее была разбита, а надежды на будущее разрушены. Случившееся тяжелым бременем легло на душу, и Джил искренне боялась, что не сможет стать настоящей матерью своему ребенку.

Известие о ее беременности разительно повлияло на решение Джордана покинуть ее. Теперь об этом не могло быть и речи. Джордан велел адвокатам немедленно прекратить бракоразводный процесс и начал с нетерпением ожидать рождения ребенка, заранее представляя себя в роли отца, и с какой-то одержимостью занялся приготовлениями к появлению малыша на свет. Вопреки статьям в прессе, именно Джордан, а не Джил, наблюдал за устройством великолепной детской комнаты, выходящей окнами на юг, лучшей во всем пентхаусе. Он не упускал ни одной мелочи, оставив напоследок только окончательную отделку, пока не будет известно, мальчик это или девочка.