– Мне нужно обсудить одно личное дело с миледи Рочфорд. Не беспокойте нас.

Том ждал в комнате вместе с Джейн.

– Я тут подумала, вы можете побыть вдвоем в вашей уборной, – сказала Джейн. – Никто вас там не найдет и не услышит. А я постерегу в спальне.

Екатерина согласилась без колебаний, ей нужно остаться наедине с Томом. Когда путь был расчищен, они втроем крадучись спустились вниз. Джейн отправила спать фрейлин, которые ждали момента, когда нужно будет готовить королеву ко сну.

Уборная, куда они вошли через опочивальню королевы, была просторной, тут хватало места, чтобы развесить одежду, к тому же в этом помещении поддерживали особую чистоту и часто его проветривали. Туалет стоял в углу – обтянутый красным бархатом, с мягкой подбивкой, закрепленной медными гвоздями с большими шляпками. Том притащил скамью, они сели и увлеклись беседой, не замечая, как течет время; поговорили о том, как жили до встречи при дворе, и о любви. Екатерина преуменьшила свои чувства к Фрэнсису, не заикнулась об их планах пожениться и о том, насколько они были близки.

– Меня принуждали делать то, чего я не хотела. Я не могла открыть этого королю – слишком сильно боялась его, но с тобой я честна, потому что люблю тебя по-настоящему и хочу, чтобы между нами не было никаких секретов.

– Ты ложилась с ними в постель? – резко спросил Том.

– Только с Фрэнсисом, – ответила она, – но я была осторожна. Он не заходил дальше, чем я ему позволяла.

Пусть Том думает, что границы дозволенного простирались не так уж далеко.

– Они пользовались тобой, эти негодяи! – кипятился Том. – Ты была юной и наивной. А Мэнокс – он же твой учитель! И попрал оказанное ему доверие. Его следовало выпороть кнутом!

Екатерине не хотелось говорить, что она поощряла Гарри.

– Не будем об этом. Все в прошлом. Надеюсь, ты не стал думать обо мне хуже? – Она с мольбой посмотрела на Тома.

– Как я могу? На тебе греха меньше, чем на тех, кто согрешил против тебя. Забудь все, милая Кэтрин. И не будем больше никогда говорить об этом.

Он привлек ее к себе и принялся целовать, а она думала о том, что так и не была до конца честна с ним. Но то, о чем Том не знал, не могло задеть его чувства, верно?

– А ты, конечно, в свое время заглядывался на многих юных леди, – ловко сменила тему Екатерина.

Том снова поцеловал ее.

– На нескольких, – ответил он, с виду все еще раздраженный. – Прежде чем отдал сердце тебе.

– Ты любил кого-нибудь из них?

– Тогда думал, что да, но большинство, как Бесс, мало для меня значили. Я ухаживал за ней только потому, что ты была недоступна. С марта я ее не видел.

Именно тогда Бесс покинула службу у Екатерины.

– Ты сказал ей, что устал от нее?

– Боюсь, я это сделал и тем обидел бедняжку, – признался Том.

Екатерина так сильно любила Тома, что вдруг посочувствовала любившей, но потерявшей его девушке. Нужно было ей тогда, в марте, проявить больше доброты к Бесс.

– И она из-за этого покинула двор?

Том кивнул:

– Я понял, что по-прежнему люблю тебя и замены тебе не найти. Было просто нечестно вовлекать ее в отношения, которые ни к чему не приведут.

– Знаешь что? Я пошлю ей платье! – порывисто сказала Екатерина. – Пусть это будет компенсацией за утрату. Мне жаль ее.

– Это более чем щедро! – восторженно проговорил Том. – Подарить ей платье должен я.

– О нет, ты не должен! Я отправлю ей подарок и передам на словах: «Надеюсь, у вас теперь все хорошо».

В спальне послышался шум. Екатерина задержала дыхание. Наверняка это Джейн. Но вдруг Генрих проснулся среди ночи и ему пришло в голову навестить свою супругу? Сегодня он был настроен любовно – ласкал ее и целовал почти на глазах у всех. Но он никогда не приходил к ней так поздно.

Екатерина просунула голову в дверь. Слава Богу, там была только Джейн – шила при свете свечи!

И вновь какой-то шум, на этот раз из лестничного колодца! Екатерина вздрогнула. Джейн вопросительно подняла на нее глаза, тогда она прокралась по комнате, приоткрыла дверь и глянула вниз, на лестницу. Никого.

– Наверное, это мышь, – сказал Том, когда Екатерина вернулась. – Не стоит так пугаться.

– Должно быть, я действительно люблю тебя, – сказала она, – раз иду на такой риск.

– Я тоже рискую, – напомнил он ей. – Но ты привязала меня к себе, как уже было прежде, и теперь я опять должен любить тебя больше всех на свете!

Они снова принялись целоваться, но в ужасе отскочили друг от друга, когда снаружи раздался громкий стук.

– Жди здесь, – шепнула Кэтрин.

Она выглянула в спальню и увидела посеревшую лицом Джейн, которая стояла посреди комнаты. Кто-то громко колотил в наружную дверь. У Кэтрин похолодела кровь.

– Откройте! – прошипела королева, нырнула обратно в уборную и закрыла за собою дверь. Они с Томом стояли, задержав дыхание.

Приподнялась задвижка, и раздался голос камеристки миссис Лаффкин:

– Королева до сих пор не в постели, миледи. Вы знаете, где она?

– Она в уборной, – ответила Джейн.

– Ох! Какое облегчение! А мы-то думали, куда она пропала. Вы знаете, который час?

– Я слышала, часы пробили три, – сказала Джейн.

– Уже почти четыре.

– Ее милость не рассчитывает, что вы так долго будете бодрствовать ради нее. Тилни ждет, чтобы уложить королеву в постель.

– Тилни дрыхнет на лестнице.

– Ложитесь спать, Лаффкин! – рявкнула Джейн.

Екатерина и Том услышали, как хлопнула дверь.

– Лучше я пойду, – сказал Том. – Мне не хочется, но скоро уже рассветет. – Он поцеловал Екатерину в губы. – Пусть Господь пошлет тебе сладкий сон!

– По правде говоря, он мне необходим.

В последнее время она так часто не ложилась спать допоздна, что чувствовала себя уставшей и измотанной, иногда даже задремывала, сидя в седле. Изабель спрашивала, не заболела ли она, и Генрих как-то заметил, что она осунулась. Ей нужно поспать!

Через два дня королевская свита длинной процессией потянулась в Гейнсборо. Граф Дерби нес перед королем государственный меч. В Гейнсборо они остановились в замке Олд-Холл. Екатерине он приглянулся, хотя его хозяин, краснолицый, прямолинейный и откровенно страшный с виду лорд Бург, немного обескуражил ее. В сопровождении своих бесчисленных чад и нервной жены он встречал короля так, будто оказывал ему милость, и, окинув Екатерину с головы до ног блудливым взглядом, со смешком проговорил:

– Хороших детишек нарожает ее милость, а? – не замечая, что по шее Генриха от воротника вверх расползается опасная краснота.