– Держишь? – спросил, обернувшись, начальник оперативной группы агентства «Глория» Владимир Афанасьевич Демидов.

– Держу, – не без облегчения выдохнул Анатолий. С Демидычем, как звали его свои, любые «догонялки» из опасной работы превращались в азартную игру. Хотя был он немногословен и мрачноват внешне.

Они работали в агентстве почти с первого дня, когда уволенный за строптивость из МУРа Вячеслав Иванович Грязнов создал собственное охранно-розыскное агентство. Он поставил дело на широкую ногу, добившись определенных привилегий, поскольку с самого начала вел себя пристойно и работал в постоянном контакте с Генеральной прокуратурой. Не наглел, не завышал гонорары, нередко со своими сотрудниками оказывал официальным органам бесплатную помощь, на что редко шли другие «частные» его коллеги. А кончилось все тем, что Славку как высокого профессионала уговорили вернуться в МУР, что было редчайшим исключением в биографии этой конторы. И тогда весь груз своих обязанностей Вячеслав переложил на плечи племянника Дениса, студента-заочника юрфака и вообще человека, стремительно набиравшегося опыта дяди Кости, дяди Саши и дяди Славы. А сотрудники – они, как и прежде, дорожили работой в агентстве, нередко выполняя просьбы не только Генпрокуратуры, но и Московского уголовного розыска. Сейчас был как раз такой случай.

– Интересно, куда нас несет? – задал самому себе вопрос Демидыч. – Кто знает эти края?

– Я бывал, – отозвался державший руль Миша Самохин – Самоха.

– Ну и что мы тут имеем? – поинтересовался Демидыч.

– Справа – новое дитя Газпрома, слева, за перелеском, красивые особнячки-коттеджики. Удовольствие дорогое, хотя и довольно-таки стандартное. Гаражи, сауны и бассейны – ниже уровня океана. А вот о наличии подземных ходов не информирован. Охрана сволочная. Своих знает по запаху. А что, нам туда?

– Похоже, – заметил сидящий «на сигнале» Анатолий.

– Твоя машинка как, на версту потянет? – спросил Демидыч.

– Да. Дальше только сигнал.

– Вот и давайте пока без надобности не светиться. Выбирай себе, Самоха, подходящую опушку и тормози. Как сигнал?

– Устойчивый. Наверно, приехали.

Трое вышли из машины, закурили.

– Пошла запись, – сообщил Анатолий, и все сунули головы в салон. Федор взял отводной наушник.

«– Ну что у тебя, милок, опять какая незадача? – раздался хриплый и низкий голос. – Смай дубло-то свое. Костик!…» Голоса стали удаляться.

– Вот черт! – ударил кулаком по коленке Анатолий. – Все, парни! Кончилась запись! Микрофон унесли… Остался только сигнал.

Продолжительные попискивания шли еще минуту-другую. Микрофон доносил покашливания и сопения. И вдруг громкий мат – и тишина.

– А вот теперь уже полный!… – выругался Анатолий. – Нашли микрофон. Значит, никакого ему доверия – этому капитану. Сейчас из него, наверно, котлету де-воляй будут делать, а мы даже не знаем, в каком из домов. Зря не продублировали.

– Ну что, мужики, – выждав, спросил Демидыч, – будем светиться или сперва доложимся?

– Толян, выходи на связь, – сказал Федор.

Анатолий связался с агентством и доложил дежурному – Денис Андреевич уже уехал в Генпрокуратуру – обо всех сложностях, с которыми они столкнулись. Вопрос стоял кардинально: светиться или нет. Дежурный велел ждать и сам связался с директором. Пока того вызывали, шло время, и парни нервничали. Практически вышло так, что вся работа – насмарку. Наконец дежурный прорезался:

– Кранты, парни, приказ возвращаться. Без комментариев.

…А в огромном коттедже Чумакова в это время дело едва не дошло до смертоубийства.

Как обычно, Костик забрал дубленку и кепку Ивасютина и ушел, оставив капитана с хозяином. Ивасютин начал рассказывать о вызове в МУР и сообщении о поимке Воробьева. Хозяин, слушая, мрачнел все больше, но тут свершилось вообще нечто страшное. С диким матом в гостиную ворвался Костик, держа на вытянутой ладони булавку с раздавленной, будто клоп, головкой.

– Навел, гад! Убью падлу! – орал он, приближаясь к ошарашенному капитану.

Павел Антонович с трудом утихомирил его и заставил рассказать, что случилось, но тот, брызгая в ярости слюной, все никак не мог объяснить внятно. Наконец успокоился и, перемежая нормальную речь матерной, рассказал, как, привычно обыскивая одежду пришедшего, наткнулся на этот «подарок» ментов.

А похолодевший Ивасютин уже и без подробностей все понял. И, как мог, постарался объяснить Чумакову случившееся. Устроили это, конечно, когда он разделся в приемной у Грязнова. Значит, проверка. Ум розыскника сразу выстроил цепочку. И когда он увидел, что хозяин стал наливаться кровью, и понял, что сейчас из него пустят юшку, сообразил, где его спасение.

– Что ж вы, вашу мать, продали меня?!

От такой наглости оба уголовника опешили.

– Я вам тут отчет, значит, готовлю, в письменном виде, а потом какая-то ваша сволочь все это выкладывает по телефону Турецкому, который объявляет на очередном совещании об утечке! Это что? Да он же теперь будет нас всех проверять и перепроверять!

– Погоди, паря, – остывая, задумался Чумаков. – Давай-ка еще раз и подробно. Кто мог кинуть, а? – Он грозно взглянул на Костика.

– А чего вы на меня смотрите? Вы Ленечку своего пытайте. Он у вас за дружка сердечного!

Чумаков даже побелел от ярости и лишь сдавленно прошептал:

– Вон! На парашу, козел!

Костик дернулся, но смолчал и ушел, грохнув дверью.

– Я знаю кто, – сказал самому себе Павел Антонович, вспомнив, как после первого же совещания в Генпрокуратуре получил сообщение капитана, о чем немедленно проинформировал Марка Кострова. Ну а тот, вероятно, сообщил своему шефу. А уже Коновалов – эта зараза с умом и жадностью профуры – кинул их всех. И после этого хочет иметь десять лимонов на свой счет? Западло, генерал… – Так ты считаешь, что тебя уже вычислили?

– Откуда мне теперь знать, Павел Антонович? Вот за жопу возьмут, тогда и узнаю, – глухо ответил капитан.

– А может, тебе поменять судьбу? Ну, уйти по-тихому?

– По-тихому теперь не получится.

– Погоди. Посиди тут, а я схожу подумаю.

Приволакивая ногу, Чумаков удалился из гостиной и в соседней глухой комнате без окон взял трубку сотового телефона. Набрал номер Коновалова. Через минуту с небольшим тот отозвался.

– Я это, – не называя себя, прохрипел Чумаков. – Нехорошо получается.

– Ты о чем? – узнал Коновалов голос Чумы.

– Это как же понимать? Я тебе птичку в твою деревню, а тут является гость и говорит, что та птичка уже в клетке. Понимаешь о чем?

– Быть того не может, – заволновался Коновалов. – Жди, Паша, сейчас все узнаю. И перезвоню.