бывших в то время в городе, вспоминал, что Бенкендорф за одно утро успел: «…осмотреть весь квартал Воспитательного дома, привести в устройство госпиталь, найти пищу голодающим детям и не только нашим, но и неприятельским раненым, брошенным в беспорядке, без присмотра и помощи на произвол судьбы, заставить тотчас убрать тела их товарищей, валявшиеся по коридорам и лестницам, отрядить своих офицеров, с явившимися в мундирах московскими полицейскими, для осмотра и вспоможения в других больницах, для расставления часовых по домам, сохраненным стоявшими в них французскими чиновниками, и учреждения караулов на заставах из полков, расположенных по бывшим некогда городским валам».

Потом заграничный поход, и вот какие в выводы сделал для себя Бенкендорф: «Таким образом, новый этап борьбы происходил под покровительством наших знамен, руководимых талантом и могуществом императора Александра. Как всегда его политика отличалась умеренностью, он собрал армии Европы под командованием прусских и австрийских военачальников и шведского принца. Все мелкие честолюбия были удовлетворены. Мы же в деле восстановления европейской независимости положили на чашу весов только наше мужество и старание. Все то, что уничтожило самую громадную армию, которую объединенная Европа смогла предоставить Наполеону, все то, что возродило германскую честь и открыло дорогу к счастью, все то, что было сильным от ощущения своего могущества и великим от совершенных подвигов, все это щадило слабость и уважало несчастья порабощенных наций. Умеренность императора Александра принесла ему славу, она позволила ему объединить собранных под его командованием солдат Европы и сердца народов».

За участие в заграничном походе русской армии Бенкендорф получил от Александра орден Св. Владимира II степени, орден Большого Красного Орла — от короля Пруссии, орден Меча — от короля Швеции, саблю от принца-регента, шпагу от принца Оранского, короля Нидерландов.

Жена великого князя Николая Павловича, познакомившаяся с Бенкендорфом в 1819 г., так описывает его: «Я много слышала о нем во время войны еще в Берлине и Доберане; все превозносили его храбрость и сожалели о его безалаберной жизни, в то же время посмеивались над нею. Меня поразила его степенная наружность, вовсе не соответствовавшая установившейся за ним репутации повесы. Я могла беседовать с ним по-немецки, что для меня было вдвойне удобно».

После войны, во время службы на Украине, Александр Христофорович встретил свою будущую жену, Елизавету Андреевну Бибикову, и потом всю жизнь заботился о ее двух дочерях от первого брака наравне со своими детьми. Бенкендорф пишет: «Меня пленили мягкость и доброта ее разговора и еще до конца бала я совершенно влюбился. Вернувшись домой, я решил на ней жениться… Я считал эту любовь лучшим из того, что мне пришлось пережить до сих пор, основой чувства были уважение и восхищение, никаких дурных мыслей не было, все было чисто, как предмет вдохновения».

Александр I назначил Бенкендорфа начальником штаба Гвардейского корпуса. В 1824 г. Александр Христофорович помогал пострадавшим от наводнения петербуржцам и был одним из тех, о ком писал позже Пушкин:

Царь молвил — из конца в конец,

По ближним улицам и дальным

В опасный путь средь бурных вод

Его пустились генералы

Спасать и страхом обуялый

И дома тонущий народ.

Александр Сергеевич делает к этим строкам примечание: «Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф». Действительно, Александр Христофорович весть день оказывал помощь людям, пострадавшим от стихии и награжден алмазной табакеркой с портретом, деньгами, назначен временным комендантом Васильевского острова — района, наиболее разрушенного наводнением. Вот как сам он описывает свое возвращение во дворец, после ночи, проведенной в борьбе со стихией: «Вернувшись во дворец, я застал все службы в готовности оказать мне всяческую помощь. Император приказал разбудить его, как только будут получены от меня известия, но так как он только что заснул, я попросил пока ничего не предпринимать. В шесть часов утра меня впустили в его кабинет.

— Я всегда Вас любил, — сказал он мне, — но теперь я люблю Вас от всего сердца».

По распоряжению Александра Христофоровича здание Биржи превращено в госпиталь для самых бедных, каждый домовладелец обязан взять к себе несколько человек и кормить их несколько дней; врачи должны бесплатно лечить больных своего квартала, а аптекари бесплатно отпускать все лекарства по рецептам любого врача, в трех местах острова накрыли столы более чем на 800 человек, во всех кварталах раздавали хлеб, теплые шубы, шапки и сапоги, белье, а армия занялась восстановлением и постройкой домов и мостов, заборов и крыш. «Немедленно закипела работа и, несмотря на холод и трудности найти нужное количество рабочих, я почувствовал удовлетворение, видя продвижение работ вперед на восточных улицах». Но бороться с политическими неурядицами было сложнее, чем с наводнением.

В 1820 г. Бенкендорф участвовал в подавлении бунта в Семеновском полку. Тогда по приказу Александра I мятежный полк полностью распустили, а новый полк сформировали из первых рот различных гвардейских дивизий. По мнению Бенкендорфа, «этот приказ стал доказательством нерушимости дисциплины и в то же время примером снисходительного отношения Императора. Он был как удар грома для наших противников и полным разочарованием для высшего общества. В то же время он вернул страх и уважение к высшей власти. Этот документ показал, что Императора нельзя поколебать в его принципах за счет чувства привязанности, что он поддерживает всем своим могуществом генерала Васильчикова, как человека, обличенного его высоким доверием».

Тем не менее Александр Христофорович понимал, что кризис александровской системы управления еще далеко не преодолен. Международная система Европейского концерта (согласия) — сложившаяся после Наполеоновских войн и закрепленная на Венском конгрессе в 1814–1815 гг., также трещала по швам. Для поддержания установления конгресса в том же 1815 г. создается Священный союз России, Пруссии и Австрии. Александр получил известие о бунте в Семеновском полку, как раз находясь на Втором конгрессе Священного союза в Троппау. Поводом для созыва этого конгресса послужили революционные события в Португалии и Неаполитанском королевстве, а его результатом стало разрешение Австрии применить военную силу против революционного Неаполя. Русская армия присоединилась к австрийской, естественно, многие опасались того, что Итальянская революция может перекинуться и на Россию. Бенкендорф писал: «Солдатские казармы и городские площади были наполнены шпионами, которым хорошо платили за плохие известия. Они задавали вопросы солдатам, вынуждали их говорить то, о чем те и не думали, и сочиняли самые опасные высказывания… Несколько плутов посчитали случай удобным для того, чтобы осуществить свои подлые замыслы. Они способствовали появлению мятежных листовок даже в казармах, солдаты были обеспокоены этими действиями и всегда сообщали о них своим командирам. Общество уже не удовлетворялось этими новостями, некое подобие брожения