– Уже утро? Я же, кажется, только-только задремал.

– Ты дрых без задних ног, – усмехнулся Лигхт, – и храпом своим пугал лошадей.

– Солнце, – озадаченный Дирт поднял голову, словно надеясь разглядеть светило сквозь потолок и крышу. – Буря кончилась? Сколько же я спал?

– Всего одну ночь. Но солнце уже высоко, – сказал Лигхт. – Нам пора выходить. Собирайся… Эй, Паурм, вставай! Слышишь?! Давай-давай, просыпайся!

– Я не сплю… – отозвался пленник. Он помолчал, потом заметил, не открывая глаз. – Хорошее сегодня утро.

– Да уж, точно подмечено, – хохотнул Дирт. – Надеюсь, ты помнишь, что тебя ждет в это хорошее утро.

– Такое сложно забыть, – тихо заметил Паурм.

Лигхт подошел к выходу, отодвинул засов, сильным толчком распахнул дверь. Зажмурился, заслонился ладонью от слепящего света, расплылся в улыбке. Полной грудью вдохнул свежий воздух. Затаил дыхание, потянулся, напружинился. Выдохнул:

– Хорошо!

Он повернулся к ученику. Приказал:

– Пакуй вещи, снаряжай лошадей, туши огонь. Выходим прямо сейчас.

– А как же завтрак?

– Перекусим в дороге. Мне надоело сидеть на месте. Не терпится размяться.

– Хорошо, Наставник…

Пока Дирт собирал вещи, складывал их в сумки, в мешки, навьючивал лошадей, Лигхт вышел на улицу, прошелся вокруг домика, осмотрелся… Вернулся через десять минут.

– Все кусты поломало, – доложил он. – Лед так и лежит кое-где, не тает. Вот такие куски, – он показал кулак. – Чудо, что этот домик не разнесло в пух и прах. Здорово побило! Я посмотрел, крыша в трех местах проломлена, щепа торчит…

– У меня все готово, – сказал Дирт, увязывая последний тюк.

– Выводи лошадей.

– А наш спор, учитель? – Послушник кивнул на связанного вора.

– Ах, да… Еще и спор… Ну, что ж… Ты выиграл…

– Что? Как это?

– Три монеты твои… Ты чем-то не доволен?

– Но… как же…

– Не спорь. Выводи лошадей. Я сейчас.

Дирт пожал плечами, взял лошадей под узцы, потянул за собой. Поочередно вывел их на улицу, едва не разворотив узкую дверь. Стал поправлять сбившуюся поклажу.

Лигхт тем временем подошел к пленнику, достал небольшой кинжал.

– Только быстро, – попросил пленник и зажмурился.

Что он сейчас испытывает? – подумал Лигхт. – О чем думает?

Он торопливо перерезал веревку. Распутал пленника, рывком приподнял.

– Вставай!

– Не могу. Ноги не держат.

– Держись за меня. Хватайся! Крепче! Не стесняйся…

Они вдвоем вышли из домика. Обнявшись. Высокий Прирожденный в доспехах, при оружии, и жалкий человечек, едва волочащий вдруг отказавшие ноги. Остановились возле лошадей. Дирт, ухмыляясь, глянул на беспомощного вора, взялся за рукоять меча, потянул вверх, вытаскивая клинок из ножен.

– Убери! – властно приказал Лигхт. Положил тяжелую руку на плечо ученику.

– Ты хочешь сам? – спросил Дирт.

– Мы отпустим его.

– Отпустим? Зачем? Чтобы опять догонять?.. А! – Дирт оживился, просветлел лицом. – Понял! Ты хочешь устроить охоту?

– Нет. Мы даем ему полную свободу. Пусть идет, куда хочет. Мы не будем преследовать его.

– Учитель!..

– Не спорь со мной!

– Он же вор! Он украл наши деньги!

– Я знаю.

– Он…

– Замолчи!

– Мы должны…

– Мы ничего не должны!

Дирт онемел – оторопело шлепал губами, открывал-закрывал рот, словно рыба, вдруг оказавшаяся на берегу.

– Можешь стоять сам? – обратился Лигхт к Паурму.

– Наверное…

– Разотри ноги. Слишком много времени ты провел без движения.

– Да, господин. Спасибо, господин.

– Не похоже, чтобы ты радовался… Ты понимаешь, что мы отпускаем тебя?

– Я рад, господин… Я страшно рад.

– Не заметно.

– Я радуюсь тихо.

– Ладно, иди!

– Одну минуту. Еще одну минуту…

Прирожденные смотрели, как освобожденный пленник, присев на сорванную с крыши доску, тщательно и осторожно массирует ноги.

– Учитель, – Дирт справился с собой, обрел голос. – Он… уйдет?.. Вот так просто?..

– Он уже уходит.

– Но почему?!

– Потому что я так решил.

– Мы не можем, не должны…

– Это я уже слышал!

Паурм поднялся, низко поклонился Лигхту:

– Спасибо, господин.

Когда он поднял голову, то Наставнику показалось, что в глазах вора промелькнула знакомая усмешка.

– Прощай! – Лигхт, придержав меч, легко вспрыгнул в седло. Привстав на стременах, осмотрелся. Спросил у Паурма:

– Куда нам лучше направиться?

– Идите на восход. Там будет большое село, много людей и хорошие дороги.

– А ты?

– Мне в другую сторону, – Паурм неопределенно махнул рукой. – Я пойду домой… Прощайте, господин.

– Не наделай опять каких глупостей… – Наставник повернулся к ученику, окликнул: – Эй, Дирт, ты долго думаешь стоять истуканом? Нам пора.

– Да, учитель… – неохотно отозвался Послушник, не двигаясь с места. Набычившись, он смотрел в сторону Паурма. – Сейчас… Одну минуту…

Паурм уходил.

Он шагал по переломанным кустам, по тающему льду, по грязи. Прихрамывал. Торопился. Он высоко поднял голову и смотрел в небо – любовался чистой бескрайней синевой, кругом солнца, легкими облачками у горизонта в той стороне, куда умчалась буря…

Вор…

– Нет… – прошептал Дирт. – Нет! – крикнул он в полный голос.

– Стой! – Лигхт увидел, как Послушник рванул с седла заряженный арбалет, вдавил приклад в плечо, припал к нему щекой, прицелился… – Не смей!

Паурм стал поворачиваться на ходу, чтобы посмотреть, о чем там кричат Прирожденные.

Дирт плавно нажал на спусковой крючок.

Сухо щелкнула тетива.

Тихо свистнув, сорвалась с ложа короткая арбалетная стрела.

Паурм вдруг споткнулся, вскинул руки к небу и стал медленно-медленно падать, запрокидываясь на бок. Он успел-таки в падении повернуться лицом к Прирожденным, и Лигхт увидел в его глазах изумление. И насмешку…

Паурм тяжело рухнул в грязь. Опали поднятые руки. Несколько раз дернулась нога.