– Платье для девушки из библиотеки. Той самой, с торчащими зубами. Вы ее знаете? Жуткие волосы. В наши дни девушки больше не ухаживают за собой так, как когда-то. В прежние времена мы делали укладку дважды в неделю.

– Неужели? – Сюзанна поставила кофе перед миссис Крик, подошла к единственному уцелевшему окну и принялась наблюдать за прохожими, торопливо пробегавшими мимо с низко опущенной головой.

– Представляете, я не шила подвенечных платьев… дай бог памяти, наверное, лет тридцать пять, не меньше. Я разговаривала с ней об одной книжке в библиотеке. Обо всех этих голливудских звездах пятидесятых годов, ну вы знаете. И она сказала, что ей очень нравится один фасон, но таких платьев больше никто не делает. Тогда я ответила, что могу сшить ей его. В любом случае получится дешевле, чем во всех этих магазинах для невест. Просто уму непостижимо, сколько сейчас стоят подвенечные платья!

Снова зарядил дождь. Совсем как в тот день, когда Алехандро вошел в магазин и уговорил их выпить мате. Она оглянулась на полку и увидела, что его серебряный чайник все еще там, засунутый между вещами, не рассортированными после того ужасного происшествия, которое все вежливо называли несчастным случаем. Господи, как же она могла не заметить чайника раньше?!

– Угу, лет тридцать пять назад. Последнее сшитое мной подвенечное платье. Кстати, свадьба тоже проходила в нашем городе.

– Мм… – пробормотала Сюзанна.

Она осторожно взяла серебряный чайник обеими руками, чувствуя его тяжесть и гладкие очертания. Прости, Ал, мысленно сказала она.

– Очень красивое платье. Белый шелк, скроено по косой. Очень простое, немного похоже на то, что нравится современным девушкам. Я скопировала фасон с платья, что было на Рите Хейворт… Ой, как же назывался фильм, где она была настоящей женщиной-вамп? «Гильда», что ли?

– Я не знаю, – ответила Сюзанна.

Она подняла чайник и прижала к щеке, ощущая, как металл холодит кожу, а затем – как начинает постепенно нагреваться.

– Если хорошенько подумать, Рита Хейворт была очень даже неплохой моделью. Хотя невеста тоже оказалась еще той штучкой. Сбежала – вроде бы так? – через два года после свадьбы.

– О… – Сюзанна закрыла глаза.

– А как, бишь, ее звали? Необычное такое имя. Атланта? Ариадна? Нет, кажется, Афина. Именно так. Вышла замуж за одного из Фэрли-Халмов.

Сюзанна только через несколько секунд отреагировала на знакомое имя. Она медленно повернула голову к миссис Крик, небрежно вертевшей чашку, рядом с которой на столе лежала шерстяная шапка.

– Повторите, что вы сейчас сказали?

– Красивая девушка. Закрутила роман с коммивояжером и все такое, а ребенка подкинула мужу. Хотя и ребенок-то был не его. Ой, они держали это в секрете, но все знали. – (Время остановилось. Слова миссис Крик камнем падали между ней и Сюзанной, а стены магазина вдруг начали стремительно сжиматься.) – Вот именно. Афина Форстер. Вы вряд ли помните Фэрли-Халмов, слишком долго жили в Лондоне, да и вообще, но когда я была еще молоденькой, они считались здесь крупными землевладельцами. – Миссис Крик сделала глоток кофе, не замечая окаменевшую у окна фигуру. – Изумительное платье. Я им очень гордилась. У меня вроде где-то даже завалялось его фото. Но потом я страшно переживала, потому что шила платье в дикой спешке и забыла вшить в кромку голубую ленту. На счастье. Мы обычно всегда так делали. Просто на счастье. «Что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое». – Старая дама скрипуче хихикнула. – И когда я услышала, что та девица дала деру, то сказала мужу: «Ну вот, нате вам! Наверное, это я во всем виновата».

Кошка Розмари умирала. И от понимания неизбежности наступления печального конца, которого ждали вот уже несколько лет, легче не становилось. Измученное костлявое животное, сейчас легкое как перышко, с изъеденной многочисленными опухолями плотью, в основном пребывало в состоянии анабиоза и просыпалось только для того, чтобы проковылять к миске с водой, нередко пачкая пол кухни. Виви безропотно замывала грязные следы, несмотря на нескрываемое отвращение, которые они вызывали у Дугласа. Похоже, Розмари понимала, что кошку придется усыпить, и, видя, как сильно опечалена свекровь, Виви не хотела лишний раз на нее давить, тем более что Розмари была уже практически готова согласиться на кардинальное решение вопроса.

На следующее утро после визита детей, когда ветер завывал особенно зловеще и было так холодно, что впервые за всю осень пришлось растопить камин, Розмари появилась в дверях флигеля и велела Виви вызвать ветеринара. После приезда ветеринара Розмари попросила посадить кошку ей на руки и погладила животное изуродованными артритом пальцами. Затем ворчливо сказала невестке, что теперь и сама отлично справится. По крайней мере, уж с ветеринаром как-нибудь разберется, большое спасибо.

Виви попятилась, на секунду встретившись глазами с ветеринаром, и с тяжелым сердцем закрыла за собой дверь.

Ветеринар до неприличия быстро вышел обратно, сообщил, что пришлет счет, а тело оставил, следуя инструкциям Розмари, в специальном мешке у задней двери. Он предложил Розмари самому утилизировать тело, но та заявила, что хотела бы похоронить кошку в саду.

– Я позову Бена. Он поможет, – сказала Виви.

И вот прямо с утра они с сыном надели ветровки и, не обращая внимания на непогоду, выкопали яму, достаточно глубокую, чтобы туда не добрались лисы, а затем под наблюдением стоявшей с бесстрастным лицом у окна Розмари проводили старую кошку в последний путь.

– Ты наверняка считаешь меня эгоисткой. Ведь я слишком долго тянула. Не решалась ее усыпить, – изрекла Розмари, когда Виви, с покрасневшими от холода ушами, разливала чай в гостиной.

Виви поставила чашку с блюдцем на стол поближе к свекрови, чтобы той не пришлось тянуться.

– Нет, Розмари. По-моему, вы, и только вы могли знать, когда должен был пробить ее последний час.

Может, стоит попросить Люси позвонить Сюзанне? – размышляла Виви. Девочки сейчас, похоже, стали более близки, чем когда бы то ни было. И возможно, Сюзанна доверится сестре.

– Она понимала, что доставляет массу неприятностей, – обратив лицо к французским окнам, продолжила Розмари. – Понимала, что путается у всех под ногами, что от нее много грязи. Но иногда очень тяжело… выбрасывать вещи…

Ручка чайника обжигала ладонь. Виви осторожно поставила чайник на поднос, забыв налить себе чая.

– Розмари…

– И то, что вещь старая, еще не является свидетельством ее бесполезности. Иногда она кажется более бесполезной, чем это есть на самом деле.

А тем временем во дворе шла своя жизнь. В центральные ворота въезжал трактор, разворачиваясь в сторону амбара. Они прислушивались к скрежету коробки передач, заглушаемому уютным потрескиванием дров в камине и мерным тиканьем настенных часов.

– Никто не считал вашу кошку бесполезной, – осторожно заметила Виви. – По-моему… мы будем вспоминать ее такой, какой она когда-то была. Здоровой и веселой.