Власть императрицы держалась не только на людях, благодарных ей за достижение высоких должностей, но и на остальных, которые боялись возразить.

К 690 году позиции У стали настолько прочны, что она сместила сына и провозгласила императрицей (точнее, императором) себя, что не имело прецедентов в истории Поднебесной. Делалось это поэтапно, с оглядкой. Сперва один из её придворных попросил её принять титул «Император, Сын Неба». Как и первый император Суй, а также все узурпаторы до него, она отказалась, что было обычным, ничего не значащим жестом. Потом была представлена следующая петиция, подписанная шестьюдесятью тысячами её сторонников, и вновь она отказалась. В своём уединенном дворце Тан Жуй-цзун понял, что стоит на краю обрыва. Он сам представил третью и последнюю петицию, попросив, чтобы мать сняла его с престола. Императрица У благосклонно согласилась. Её короновали 24 сентября 690 года, а Жуй-цзун был назначен престолонаследником и спокойно существовал в этом статусе, в безопасности, которую ему обеспечила его готовность отказаться от власти.5 Буддисты немедленно написали сочинение, доказывающее, что У – дочь Будды и должна наследовать империю у династии Тан. В благодарность за поддержку императрица издала указ, повелевавший строить повсюду буддийские храмы. Влияние буддизма в стране резко возросло.

Вторжения во владения династии Тан

Однако в древних ритуалах не было указано, как женщина может получить настоящий Небесный мандат. Чтобы получить новую власть, подкреплённую божественной милостью, императрица должна была стать другим человеком. Как и все императоры до неё, она должна была стать Сыном Неба.

Поэтому для определённых церемоний императрица принимала мужской вид – не меняла одежду или внешность, не старалась выглядеть по-мужски, но создала мужскую личность, с которой вся страна, не могущая избрать женщину в качестве правителя, не нарушив древние обычаи, должна была согласиться сотрудничать. Она назвала себя первым императором новой династии, Чжоу, что придало ей пристойный патриархальный облик, и переместила столицу обратно в Лоян, чтобы отделить своё правление как императора от предыдущей должности императрицы.

Такого в Китае раньше не было. Администрация нового императора, в которой теперь состояли многие талантливые, компетентные люди низкого происхождения, стала одной из сильнейших в истории. Несмотря на чёрную тень страха, которой было пронизано её правление, женщина-император оказалась способна сохранить силу и процветание Тан. И всё равно у императрицы У не было способа занять престол без этой новой личности. Готовность народа признать её как Сына Небес говорила не только о силе этой концепции, но и о степени отдаления ее от реальности.

В течение первых пяти лет нового правления императора У Китай процветал – хоть и не без негодования со стороны аристократов, вытесненных новыми креатурами У. Однако преданность простых жителей оставалась неизменной, и женщина-император знала, как найти сторонников своего дела в политическом или личном аспекте.

У неё появился любовник – продавец целебных трав по имени Сюэ Хуэй, и это создало некоторые проблемы. В старых ритуалах у императора не было места для наложника мужского пола, поэтому женщина-император назначила его настоятелем одного из основанных ею буддистских монастырей, и эта позиция дала ему право свободно посещать дворец. Сюэ воспринял это назначение как знак вседозволенности и стал завистливым и властолюбивым.

Он дошел до того, что однажды в приступе ярости сжёг один из больших буддийских храмов в городе. Тогда женщина-император выбрала из своих придворных дам тех, что посильнее, и приказала им окружить и удавить любовника. Женщины двора Тан часто страдали от притеснений знатных мужчин, поэтому добровольцев было не сложно найти.6

В 695 году женщина-император столкнулась с тройным восстанием на севере. Северные кочевые племена, кидани, ранее жившие около реки Ляо, переместились на юг к границе Тан и обосновались поблизости от города Бэйцзин[103], ставки северного военного губернатора. В то же время поднял восстание восточно-тюркский каганат, находившийся под властью Тан со времён завоеваний Тай-цзуна в 630 году. Тюрки из Восточного каганата были недовольны своим положением в обществе Тан. Они были вынуждены жить в чужой империи и сражаться в армиях Тан, но к ним относились с презрением. Они жаловались: «Для чьей выгоды мы завоёвываем царства?». Потомки старой правящей семьи были еще живы, и один из них, человек по имени Мочур, возглавил восстание восточных тюрок. Пока кидани атаковали Бэйцзин, тюрки под водительством Мочура начали нападать на северо-западную границу.7

В то же время на земли Тан в бассейне реки Тарим начали нападать тибетцы. Тибетский правитель Мангсон Манщэн вопреки всем обстоятельствам пережил своё детство под охраной регента Гар Донцана, но все же умер, не дожив до тридцати лет. К этому времени Гар Донцан тоже умер, и Тибет оказался под управлением его сына Хибрина – регента при младшем сыне Мангсон Манг-цэна, Триде Сонщене. Двойная передача власти – от императора к императору и от регента к регенту – обеспечила стране достаточно стабильности для продолжения завоеваний, начатых прадедом правителя, Сронцангамбо.8

Совпадение этих нападений по времени подсказывает, что три противника Тан имели между собой какую-то договорённость. Вероятно, ими руководил тюркский предводитель Мочур, который начал извлекать выгоду из сложившейся ситуации. Он настоял на том, чтобы кидани начали активные действия, и когда их войска уже были в пути, отправил гонца императору У, предложив сразиться с захватчиками от лица империи Тан за очень крупную награду Бывшая императрица согласилась с этим планом. Мочур напал на киданей и разбил их в 696 году Получив награду, он вернулся к изначальному плану, продолжив действия против Тан.

За несколько лет ему удалось восстановить владения Восточного каганата. Тем временем тибетцы завоевали южную часть котловины Тарима, и тибетские армии отправились на Китай, остановившись всего за двести миль к западу от Сианя. Это был максимум расширения, которого Тибет мог достичь без опасения распада, поэтому тибетцы приняли предложение императора об откупе, взяли деньги и отступили.9

После поражения войск Тан в бою бывшей императрице стало сложнее поддерживать иллюзию, будто она – Сын Неба. Как и многие стареющие императоры до неё, женщина-император У (которой было уже за семьдесят) ради большей уверенности в себе предалась плотским утехам. Она вступила в связь сразу с двумя братьями из семьи Чжан. У оказала им столько милостей, что все при дворе их возненавидели, и придворные начали беспокоиться, что братья уговорят женщину-императора сделать их наследниками. Всё больше чиновников начали настаивать, чтобы живущий в безвестности Чжун-цзун вернулся на трон. Чтобы заглушить голоса недовольных, У вернула Чжун-цзуна из четырнадцатилетнего домашнего заключения и назначила своим наследником – несмотря на то, что он уже один раз был императором. Ему было около пятидесяти лет, он вёл тихую, почти отшельническую жизнь со своей женой и детьми. С добродушием, так долго сохранявшим ему жизнь, он принял титул, не претендуя на большее.10