позволю тебе бросить меня вот так просто. В мир смерти ты пойдешь только с некромантом. Никогда больше не говори со мной об этом. Пообещай, что твое слово не будет тобой нарушено.

Мильвио склонил голову:

— Обещаю, сиора.

Глава 18. Новая надежда

Когда огонь волшебника уничтожил их, эйвы потеряли надежду. Великий дуб, дотягивающийся до трех солнц, никогда больше

не будет расти в этом мире.

Но кроме эйвов об этом скорбели и другие…

Вэйрэн

Ему снова снилось, что он Тион. Замер между небом и пропастью, балансируя на золотой нити. И стальной веер в его руке, легкий, словно пушинка, не дает рухнуть в ревущую бездну. Впереди, за золотым мостом, сияло синим светом одинокое окно в громаде зловещей башни…

Тэо полагал, что это участь асторэ, веселая каверза судьбы, какой-то невероятный план Шестерых, смысл которого он не в силах познать. Это никак не могло быть совпадением — третий раз приходить в себя, вырываться из забвения, покидать мир, в котором шелестят дубовые ветви и вода льется в источник эйвов, оказываясь на корабле, идущем через море.

Сперва дорога в Нимад, затем бегство из Карифа и вот снова он плывет… куда-то.

С учетом того, что от моря до Четырех полей — сотни лиг, это означает, что прошло довольно много времени. Пружина вновь провалился в забытье, восстанавливая силы, и теперь мог только гадать, куда они едут, и кто эти «они». Что случилось после битвы?..

Низкий потолок, запах смолы и дегтя, гнилых досок, слабой сырости, моря, соли, крыс, пряностей… Трюм, в котором перевозили товары из герцогства в герцогство. Конечно же, трюм.

Темно, детали окружения вырисовываются из мрака едва различимо. Скорее угадываются, чем видятся.

Кроме него, здесь находились и другие люди. Он слышал их храп и сонное дыхание.

Акробат осторожно сел. Немного кружилась голова, ныли раны, в крови все еще тек яд шауттов. Он прекрасно помнил битву, помнил тени, и как они наносили ему ранения.

Теней явилось слишком много, чтобы из того боя выйти не отравленным той стороной. Но этот яд теперь ощущался иначе. Куда слабее. Он ныл в костях, чуть туманил зрение, но сильной боли больше не было. Тэо, словно мутский мангуст, несколько раз укушенный каменными змейками, переносил отраву демонов куда лучше, чем прежде.

А, может, ему легче потому, что во рту ощущался знакомый вкус отвара из цветов Талориса.

Ни пить, ни есть не хотелось, а вот проветрить голову — очень даже. По скрипучему наклонному трапу он вылез на палубу, перевернув на пути чью-то металлическую кружку, и та загремела по доскам. Кто-то сонно бросил ругательство, другой голос попросил заткнуться.

Оказавшись наверху, Тэо столкнулся с высоченной, нескладной старухой. Она покосилась на него, загораживая дорогу, а затем сделала шаг в сторону, пропуская, возвышаясь над не самым низким Тэо, словно какой-то дом.

— Спасибо, — поблагодарил он ее.

Пассажирка помедлила, задумчиво провела рукой по короткому ежику седых волос и, наконец, кивнула. Едва заметно, словно сомневаясь в правильности того, что она делает.

Светало. Все было бледно-серым, тусклым, до удивления холодным для лета. Чуть-чуть штормило. Корабль зарывался носом в раздраженные беспокойные волны, убегая от настигающей его непогоды.

— Уже осень?

— Месяц Дракона переваливает за середину прямо сейчас, — ответила та и ушла в трюм, сильно согнувшись, чтобы не задеть головой низкий потолок.

Середина Дракона? Выходит, с момента битвы прошло больше шести недель. Долгий срок. Он провалялся все это время, и сейчас хотел только одного — узнать, чем все закончилось, живы ли друзья…

На палубе несли вахту семеро моряков, следивших за парусом. И еще один — судя по одежде и бороде, дагеварец — стоял у штурвала.

— Капитан? — обратился Тэо к нему.

Тот глянул с интересом:

— Да. Гутер ис Тах, капитан «Даров ветра».

— Куда мы идем, добрый капитан? И откуда?

— В Вестер. От устья Ситы. Во всяком случае, твои друзья наняли меня там. Силен ты спать. В команде решили, что уже не проснешься.

— Друзья… Много их?

— Весь отряд. Девятнадцать человек, если без тебя. С тобой все двадцать. Там, за тюками, у правого борта, парень из Пубира. Я как-то уже катал его по морю. Поговори с ним. Ветер крепчает…

И он, забыв о Тэо, гаркнул матросам, чтобы собирали один из парусов. Акробат же направился в сторону носа и увидел сидящего на палубе Вира, который встречал хмурое солнце в это ненастное утро. Он был без рубахи, не обращая внимания на холодный крепкий ветер и то ли дело долетающие брызги.

Таувин поднял ладонь, приветствуя Пружину. Тэо бросил быстрый взгляд на его спину, на яркие пятнышки многочисленных татуировок. Оценил безмятежное выражение юного лица.

И тревога начала отступать.

Вместе они следили, как зарождается день, как вот-вот пойдет дождь и как белые барашки появляются в острых гребнях высоких волн. Корабль на них то и дело норовисто подпрыгивал, затем ухал носом вниз, поднимая облако брызг.

— Победа за нами?

— Мильвио считает, что нет. Нэ считает, что да. Гвардейцы Шерон спорят друг с другом, когда им надоедают вино и качка.

— А что думаешь ты?

— Хм… Думаю, мы не проиграли. Уже много, учитывая, кто против нас выступал и сколько их было. Я видел, что сделал ты. Спас Дэйта и всех его людей.

Да. На том участке шаутты дрались особенно отчаянно. Большинство ран ему нанесли там.

— Он здесь?

— Нет. Остался с армией.

Тэо вспомнил рубиновый луч, рассекающий поле:

— Я тоже видел, что сделал ты.

— Да уж, — Вир без всякого энтузиазма провел рукой по влажным волосам. — Не особый повод гордиться, если честно. Отправить к праотцам разом столько народу.

— Я представляю, насколько это тяготит. И сочувствую тебе.

Тот внимательно посмотрел на Тэо, понял, что говорит акробат искренне, и чуть склонил голову, принимая его слова.

— Нэ утверждает, что я не должен думать о мелочах. Ибо они изъедают сердце. Но это не мелочи.

— Нэ?

— Ты видел ее несколько минут назад.

— Погоди, — акробат только теперь понял и обернулся, ища взглядом темный квадрат люка, ведущего в трюм. — Эта старуха? Она… Нэко?!

— Ну, вроде того.

— То-то она не выглядела очень дружелюбной.

— Ты асторэ. А она слишком стара, чтобы меняться. Так что просто не обращай внимания. Нэ не самый плохой человек.

— Стоит поблагодарить Шестерых, что твоя учительница столь добра и не стала кидаться на меня, как ты во время нашего знакомства.

Вир негромко фыркнул:

— Стоит поблагодарить Шестерых, что рядом нет Лавиани. Полагаю,