в него падал. Огонек тут же приник к щели: под ним были ступенчатые огородики, а за ними обрыв. Как только рискуют что-то сажать на такой крутизне…

Горный склон вдали был подернут вечерней дымкой — и не заметил, как день прошел. Огонек был рад видеть горы.

Только когда начало смеркаться, оторвался от окна, оглядел комнату. В углу стояла кровать, такая же, как на Юге. А покрывало на ней — бледно-синее, расшитое по низу двойной каймой узора: сверху птицы летящие, снизу утки, сидящие на волнах. Пожалел о своей циновке — мягкой была, понравилась. К кровати снова надо будет привыкать…

Что тут еще? Лавка в углу и несколько плошек на ней — трехногие, четырехногие и с простым плоским дном, расписанные разноцветным орнаментом. Повертел в руках одну, пытаясь в причудливом сочетании линий найти контуры зверей или птиц — так ничего и не вышло.

Задумался. Кажется, пока ему везло. За один миг он перескочил от любопытной, но не сильно интересной находки до некой заметной ценности — так всё выглядело.

Но запечатанная память… в Доме Солнца увидели ее же. И Лайа, похоже, так впечатлилась, что забыла проверить, не лжет ли он в остальном. Видно, сильна эта незримая паутина, раз и север, и юг не могут ее разорвать одним движением пальцев. Кому понадобилось прятать воспоминания полукровки, которой на тот момент и Силой-то не обладал? Важный свидетель, случайно потерянный в лесной чаще? Быть может…

**

Астала

Улиши обживалась в доме. Сладкий запах ее духов витал в коридорах, в саду слышались ее любимые мелодии. Привела с десяток своих служанок, от мастериц укладывать волосы до поварих, теперь эти чужие пока домочадцам женщины встречались то тут, то там. Сама Улиши держалась уверенно и надменно. Дела хозяйственные новобрачную не интересовали; хотя семейная пара домоправителей справлялась почти со всем, все-таки распоряжения им прежде отдавала Натиу, а теперь, с постепенным уходом ее в сны и зелья, обязанности эти перешли на Киаль. Девушка не слишком все это умела и хотела бы получить помощь от жены брата, но тщетно. Киаль поначалу отнеслась к ней по-дружески, потом стала тяготиться общением; но, обладая добрым нравом, лишь перестала заглядывать к новой родственнице и ненавязчиво отвергла все попытки Улиши сблизиться.

— Что, больше не рада? — насмешливо спросил сестру Кайе. Его Улиши побаивалась, и случай с шарами льяти ее впечатлил не меньше, чем остальных. В пересказах тех, кто свидетелем не был, Кайе заставил весь Дом Звезд полыхать до неба.

— Скоро скажут, что я его сжег, — пожаловался он сестре.

— Но кто же отстроил заново?

— А, будто рабочих мало… за ночь управились, к рассвету как новенький был, — фыркнул Кайе. С появлением Улиши Къятта стал уделять брату поменьше внимания, и тот время от времени начал вспоминать, что еще и сестра имеется. У нее точно не наткнешься на очередную чужую девицу-служанку, которая сперва таращится, потом шарахается, или наоборот. А не так себя поведешь, даже слово не то скажешь, визгу будет на весь дом…

— Зачем он только ее притащил, — пробормотал Кайе, отвечая мыслям и Киаль заодно.

— Алани, которую ему сватали, еще хуже была бы.

— Не… Я ее видел. С той хоть поохотиться можно, а эту только в постель — и чем она отличается от всех остальных девок?

Къятта про брата все же не забывал. Понимал, что скоро тот опять заскучает. Сейчас он носится по лесам и радуется свежей листве, гордится, как всем показал с шарами, но скоро душа запросит нового. И тогда ему снова прикажут быть паинькой, но он не сумеет.

— Ему нужен кто-то, кто удержал бы — как лодку на привязи, — сказал Къятта деду. — Любая игрушка, к которой он привяжется и не сломает. Раз уж не может без этого, игрушку я сам ему выберу и позабочусь о ее сохранности.

— Если тебе хочется показать, на что ты способен, не снося полгорода — выходи в Круг, — сказал Къятта спустя несколько дней, как только подвернулся случай. Он умолчал, что Ахатта был против его идеи, и они крупно поспорили, но все же их несгибаемый дед уступил… и уступать будет все чаще.

— В Круг? Что ты. Представляю, что он там вытворит, — сказал Ахатта.

— Закон не запрещает выходить даже детям в крайнем случае. Только традиции — защита для юных, горячих. Вряд ли кто сомневается, что у него уже достаточно силы, на сей раз я говорю не об огне, о простой человеческой. Или ты беспокоишься за других?

— Хм… — повторил дед. — Не знаю, за кого опасаться больше. Он же совсем не сдерживается.

— Щиты сдержат Огонь. Звери играют в жестокие игры — но играют, грызутся, не убивая друг друга; настоящий бой — это иное. Мальчишка будет доволен, если ему позволят говорить на понятном ему языке. У него нет причин желать смерти кому-то в Астале. Разве что…

— Так что же, хочешь? — — Къятта, пристально глядя на брата, склонил голову к плечу, звякнули золотые кольца в ушах.

— Да! — почти выкрикнул Кайе, и задумался: — Есть повод для этого?

— Есть, — вздохнул старший. — Девушка именем Чинья, из мастериц вышивать мелкими бусинами, попросила наш Род принять ее под свое покровительство. Прежних своих хозяев она винит в смерти дяди, который о ней заботился чуть не с ее рождения. Сейчас они с матерью принадлежат Роду Кауки, те не отдают без драки даже сухую кость — от платы за нее уже отказались. Тебе сравнялось шестнадцать; вот и попробуешь, каков воздух Круга.

О том, что сама по себе эта девчонка могла хоть обпроситься, он умолчал тоже. Невелика птица. Но… этой игрушкой по крайней мере будет легко управлять.

Наста Кауки знал, что нельзя доводить дело до третьего поединка. Продержаться в первом… мальчик хорош, но и Наста не последний боец. Отвлечь… у Кайе реакции и восприятие зверя, на запах трав реагирует острее, чем люди. Что лучше — черная мята, возбуждающая, отвлекающая, или волчий корень, замедляющий реакции? Первое опасней, пожалуй. Но вернее — второй не сразу действует. Значит, черная мята. Это не яд… слабый запах никто не почует. А во втором круге мальчишке не выстоять. Он привык использовать Огонь и собственное тело, не оружие.

Если же он перекинется, его сдавят