и делаю вид, что ничего такого не говорила. Прохожу за первую парту. Усаживаюсь. И стараюсь сохранить до самого конца вскоре начинающегося экзамена всю ту видимость положительного настроения, что подарила мне Лаль.

Сдаю в числе последних.

Как и Каан Дикмен.

И если прежде я делала вид, что вовсе не замечаю его присутствия, стараясь лишний раз даже в определённую его местонахождением сторону не смотреть, то теперь…

— Подожди, — бросаю ему в спину, как только он заканчивает и собирается выйти.

Догоняю его в считанные секунды. Прекрасно знаю, что скорее всего очень скоро я об этом пожалею. Но не могу поступить иначе. Не тогда, когда мне очень важно, чтобы он меня выслушал.

— Надо поговорить, — продолжаю, как только парень оборачивается.

На его лице нет ни грамма доброжелательности или хотя бы намёка на то, что он действительно будет слушать. Лишь мрачность, пропитывающая вонзившийся в меня ответный взгляд. Очевидно, слухи о тотализаторе дошли не только до девичьей половины учащихся здесь, как и произошедшее с моим участием, послужившее началу данных ставок. Но не уходит, и то хорошо.

— Не здесь, — добавляю.

Его бровь вопросительно взлетает выше.

— Где?

Облегчённо выдыхаю. Если честно, считала, будет сложнее. Хотя эта часть и без того самая лёгкая.

— Я напишу, — отзываюсь.

Парень кивает. А мы оба зарабатываем строгое замечание от преподавателя, напоминающее о том, что общаться действительно стоит совсем не здесь и не сейчас.

Выхожу.

Глава 30.3

Первой.

Может, Каан и зол на меня, но всё равно придерживает открытую им же дверь, позволяя пройти вперёд. Даже задерживается немного, заметив моё сопровождение. Хотя те и при таких обстоятельствах не упускают из виду, в чьём обществе я заканчиваю экзамен.

— Всё в порядке? — интересуются у меня первым делом, бросив на уходящего в другую сторону парня хмурые взгляды.

— Да, — соглашаюсь скорее по инерции, нежели то в самом деле является чем-то значимым.

Пока идём к машине, в моих мыслях совсем другое. Оказавшись на заднем сидении внедорожника, первым делом назначаю время и место, отправив их Каану. Выбираю общественное заведение. Максимально безопасное. Может, мне и жизненно необходимо обсудить тему с доносом на моего опекуна, посвященном случившейся между ними драке, но это не значит, что я собираюсь повторять все свои прошлые ошибки и делать ещё хуже, чем уже получается. Дальше раздумываю о том, как выбраться из дома незамеченной. Поздним вечером. Чтоб все считали, что я заперлась у себя в спальне, и не хватились слишком быстро. Телефон всё-таки беру с собой, несмотря на то, что вместе с ним меня вычислят намного быстрее, нежели в обратном случае. Собственно, потому и беру. И даже самолично отправляю одному из охранников своё новое местоположение, как только оказываюсь перед входом в элитный ресторан, с которым впервые меня познакомил Адем Эмирхан.

Форы в сорок минут, чтобы они добрались сюда из особняка, мне вполне хватит…

Надеюсь.

Как и надеюсь на то, что будет достаточно тех личных сбережений, которых у меня не так уж и много, чтобы меня пустили. Благо, в этом мне везёт. За стойкой тот же администратор, который встречался ранее. И он меня помнит. На этот раз ничего не спрашивает. Приветливо улыбается и провожает за тот же столик, что и прежде, запомнив моё предпочтение.

Становится понятно, почему у них стакан воды стоит, как несколько бутылок, добытых из горного источника.

Каана нет.

А я начинаю нервничать…

Не придёт?

Опоздает?

И тогда я не успею с ним поговорить и узнать, что происходит. Приставленная ко мне охрана заберёт раньше.

Гадство!

С последней мыслью я и набираю тому, ради встречи с которым так сильно рискую.

Первый гудок…

Второй.

Третий…

Нервничать я начинаю ещё больше. Почти впадаю в панику, хотя делаю вид, словно меня интересует меню. Заказываю чашку лишь кофе. К тому времени, как его приносят, счёт гудков переваливает за несколько десятков. Как и количество заново набранных звонков.

Так и навязчивой стать можно!

Перестаю звонить.

Мысленно ругаюсь.

С самой собой.

Паршивая всё-таки была идея!

Кофе так и не пробую. Оставляю нетронутым. Поднимаюсь и собираюсь на выход.

И тут же натыкаюсь на того, кто всё-таки пришёл…

Попадаю ему прямо в руки, которые предусмотрительно и своевременно обхватывают за плечи, чтобы избежать неминуемого столкновения. Да с такой лёгкостью, почти привычно, словно какая-нибудь гребанная традиция, если мне не изменяет память.

— Уже уходишь? — вместо приветствия усмехается Каан.

Снова ругаюсь в своих мыслях.

Глубоко вдыхаю.

Собираюсь как можно ровнее сообщить, чтоб отпустил. Но стоит открыть рот, как хватка и сама исчезает. Ничего не остаётся, как вернуться на своё место.

— Ты хотела поговорить, — напоминает расположившийся напротив.

Да, хотела. Обсудить сложившуюся ситуацию. Если потребуется, попросить прощения. И даже умолять, если нужно будет. Лишь бы всё исправить. Любым способом.

Жаль, всё это исключительно в моих мыслях…

На деле язык будто к нёбу прилип. Не могу выдавить из себя ни звука. Да и внезапно вообще осознаю, что совершенно не знаю, с чего начать.

— Так понимаю, речь о твоём опекуне? — немного облегчает задачу сам Каан. — С которым ты спишь, — припечатывает фактически открытым обвинением.

Удивительно, но его скрытая агрессия идёт мне на пользу. Вспоминаю о том, что не так уж я и виновна.

— Вы первые напали, — обозначаю, как есть.

На чужом лице отражается гримаса досады.

— Но сломанные рёбра не у него, — отзывается напоказ безразлично Каан. — А ещё рука. Колено. И нос.

Если учесть, что у того, кто передо мной, конечности по всей видимости абсолютно целы, значит речь про остальных, которых, кстати, я сегодня не видела.

— А ещё вы были вооружены, — напоминаю и об этом.

Каан морщится, словно мои слова причиняют боль. И я цепляюсь за это, продолжая давить дальше:

— Все видели это. Я в том числе. Может, других купить вы и можете, но не меня. Это была самооборона.

— В самом деле? — криво