чтобы снова отбыть в Стокгольм. Но тут раздался телефонный звонок, и секретарь сказал, что товарищ Сталин приглашает её в Кремль.

Через несколько минут специально присланная машина домчала Коллонтай от главного подъезда гостиницы “Москва“ в Кремль.

Был поздний вечер. Свет люстры в кабинете Сталина чуть пригашен.

Горела настольная зелёная лампа. Хозяин кабинета встал из-за рабочего стола, шагнул ей навстречу, поздоровался за руку и пригласил сесть. А сам стал по привычке мягко расхаживать по своему кабинету. И словно предвидя возможные вопросы, заговорил, что шестимесячные переговоры с финнами ни к чему не привели. В связи с этим Сталин посоветовал усилить работу советского посольства по изучению обстановки в Скандинавских странах, отслеживать проникновение агентов Германии в эти страны, стараясь всеми силами не допустить конфликта с Финляндией.

Однако, — сказал Сталин, — если уж не удастся его предотвратить, то он будет недолгим. Время уговоров и переговоров кончилось. Надо практически готовиться к отпору, к войне с Гитлером, — добавил он.

Беседа продолжалась более двух часов, — вспоминала Коллонтай. Сталин за это время коснулся многих вопросов. Особо вождь был обеспокоен перевооружением армии, а также ролью тыла в войне, необходимостью усиления бдительности на границе и внутри страны. Особо подчеркнул, что будущая война ляжет прежде всего на плечи русского народа.

После этого Сталин стал размышлять вслух о роли личности в истории, о прошлом и будущем, коснулся многих имен — от Македонского до Наполеона, вспомнил также Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Калиту, Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Закончил Марксом и Лениным.

А далее, как это следует из дневниковых записей Коллонтай, Сталин сказал буквально следующее:

— Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплёваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний.

Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР — в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено, прежде всего, на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы.

С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, только на какое-то время.

Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций.

В целом в будущем развитие пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что особенно взбудоражится Восток, возникнут острые противоречия с Западом…

И всё же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Своё будущее они будут строить на нашем прошлом…

Эта беседа, вспоминала потом Александра Михайловна, произвела на неё неизгладимое впечатление, помогла сориентироваться в водовороте вскоре наступивших грозных событий.

Далее в её дневнике записано:

— Я бежала в гостиницу повторяя и стараясь не забыть ничего из сказанного… Войдя в дом… стала записывать. Была уже глубокая ночь…

Неизгладимое впечатление! Я по-другому взглянула на окружающий меня мир. [К этой беседе] я обращалась мысленно много-много раз уже в годы Войны и после неё, перечитывала, и всегда находила что-то новое…

И сейчас, как наяву, вижу кабинет Сталина в Кремле, в нем длинный стол и Сталина…

Прощаясь, он сказал:

— Крепитесь. Наступают тяжелые времена. Их надо преодолеть… Преодолеем. Обязательно преодолеем! Крепите здоровье. Закаляйтесь в борьбе…»

После возвращения на Лубянку в 1939 году Зоя Ивановна возглавила всё аналитическое направление 5-го отдела (ИНО) ГУГБ НКВД СССР. Предстояло вычислить дату нападения Германии на СССР и направление главного удара. Именно к Зое Ивановне стекались различные сведения о готовящемся нападении, в том числе разведданные от знаменитой «Красной капеллы». Заместителем начальника внешней разведки к тому времени был Павел Анатольевич Судоплатов.

В 1936 году «Ирина» получила задание установить связь с нелегалом, переброшенным через финскую границу. В телеграмме Центра указывались место встречи и пароль. Кто скрывался под именем «Андрей», ни она, ни резидент не знали.

«В назначенный час мы с “Кином” выехали на окраину Хельсинки, — рассказывает Зоя Ивановна, — и увидели на высокой деревянной перекладине, огораживавшей дорогу, молодого человека в обычном затрапезном костюме. Он сидел и беспечно болтал ногами. Ветер трепал его густые темные волосы. “Кин” притормозил и произнес пароль, хотя оба узнали друг друга и обменялись улыбками. Получил отзыв. Еще пароль, контрольный.

Место было пустынное. Обзор хороший.

— Быстро в машину, — скомандовал “Кин” и велел мне пересесть на заднее сиденье.

— В случае чего, — добавил “Кин”, — можешь обнять мою жену, чтобы скрыть свою физиономию.

— У меня времени в обрез. — “Андрей” явно торопился. — Сообщите в Москву. Прибыл нормально. Остановился на жительство у “Павло”. Имейте в виду, я для “Павло” представляю украинское националистическое подполье. О моей фактической роли “Павло” знать не должен. Так решил Центр.

“Павло” был представителем ОУН в Финляндии и агентом советской разведки, человеком-легендой. Он очень много сделал в нашей разведке, сыграл большую роль в установлении “Андреем” связей с филиалом ОУН в Париже, Берлине и Вене. “Андрей” имел задание Центра внедриться в руководство ОУН в качестве эмигранта из “Совдепии”. Ему следовало выявить антисоветские планы ОУН, ее связи с иностранными разведками, агентуру и диверсантов на Украине. И главное, расколоть Провод — верховную власть этой организации. Встречались с “Андреем” мы обычно в лесу под Хельсинки, забирали его в машину, я его кормила всякой домашней вкуснятиной. Он был всегда голодный: немудрено, жил на скудное оуновское пособие».

Задание Центра «Андрей» выполнил блистательно. После их встречи с Коновальцем в Роттердаме 23 мая 1938 года того буквально разорвало на куски. «Андреем» был не кто иной, как Павел Анатольевич Судоплатов. Бомбу, изготовленную Александром Тимашковым и замаскированную под коробку конфет, ему передала… «Ирина».

В начале мая 1941 года Зое Ивановне было поручено проанализировать информацию всей зарубежной резидентуры, касающуюся военных планов гитлеровского командования, и подготовить докладную записку. Для этого отбиралась информация из наиболее достоверных источников, проверялась надежность каждого агента, дававшего её. Одним из таких источников был «Старшина» — обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен (дело № 34122 в архиве СВР), внучатый племянник гросс-адмирала Тирпица, служивший по личной рекомендации Геринга