было, была уверена, что Пити был просто физически болен, а вовсе не неполноценен. Я не могла понять, почему вся семья, находясь постоянно рядом с мальчиком, не понимала этого. Может, они просто были с ним настолько близки, что как раз это и мешало им увидеть все в истинном свете?

Когда я спустилась вниз, вернулась Коррин, и за легким завтраком затеялся пикник. Коррин и миссис Мария уверяли меня, что это как раз то, что мне нужно, чтобы воспрянуть духом, и я сама была не против поехать.

Взволнованная, я взбежала наверх, переоделась в светло-розовое хлопковое платье, очень свободное, и поспешила вниз. Что-то всколыхнулось внутри меня, когда я увидела мистера Джона, ожидающего в дверях с мистером Эмилем. Я обрадовалась, что переколола розу на это платье.

Мой хозяин посмотрел на меня долгим взглядом, и я поняла, что он доволен тем, как я ее приколола. И когда он помогал мне забраться в коляску, по телу у меня бежали мурашки. Нас было четверо, и мы взяли с собой две огромные корзины.

Был жаркий день. Солнце светило на зеленую траву, питая своим теплом золотистые фрукты и нагревая наши спины и головы своими жаркими лучами. Несколько минут мы ехали в тени густых деревьев, а потом опять выехали на открытое пространство с огромными скалами впереди, и солнце снова засияло прежней силой. Мистер Джон лениво натянул поводья, и мы свернули к небольшому холмику с несколькими деревьями на нем, окруженному белыми скалами.

— Это великолепно! — воскликнула я, выбираясь с помощью мистера Джона из коляски; его смуглая рука была теплой, и я чувствовала, как бился его пульс. Я засмеялась от восторга, смешанного с беспокойством, и это настроение передалось ему и всем остальным.

То ли из-за смены обстановки, то ли еще из-за чего-то, мы все были в тот день в отличном настроении. Был замечательный день. Мое веселье было наполовину искусственным, я не могла полностью контролировать свое поведение. Мы смеялись, разговаривали, вообще приятно проводили время и ели бутерброды с холодной ветчиной и бобовый салат так, как будто нам больше не суждено было поесть. И все это время я улыбалась, подспудно осознавая, что один из этих людей здесь или кто-то в доме пытался убить меня прошлой ночью.

— Мне хотелось бы посмотреть пейзаж вон с того холма, — воскликнула я, когда мы сложили остатки еды обратно в корзины. Поездка подходила к концу, и мне хотелось продлить ее, насколько это было возможно.

— Тогда вам придется попросить Джона отвести вас туда, — весело ответил Эмиль, не вставая с травы. — Я намереваюсь остаться наедине с женой.

Он играючи обнял ее за талию одной рукой, теребя ее волосы другой.

— Эмиль!

Он засмеялся. Мистер Джон встал.

— Вам понравится вид, мисс Гэби. Оттуда виден Грайон и даже Снидер-Вэлли.

Коррин попыталась встать.

— Эмиль!

Она вывернулась из его рук.

— Почему бы нам всем не пойти? Он снова мягко обнял ее.

— А что же более важно, — с серьезным видом спросил он, — я или этот кривобокий холм, который ты сотни раз видела?

Несмотря на его веселье, его любовь к ней была настолько очевидна, что я покраснела и быстро отвернулась. Мы отправились, и мистер Джон прикоснулся к моей руке. То, что пришло мне в голову, заставило меня покраснеть еще сильнее.

Я почувствовала, что он весело наблюдает за мной.

— Вы уникальны, мисс Гэби.

Его низкий голос звучал нежно. Он быстро на меня взглянул. Мы молчали, пока не достигли холма. Я поблагодарила его за розу.

— А теперь, мисс Гэби, — он прикоснулся к моей руке, — что случилось прошлой ночью? Я знаю, даже чувствую, что вы нам не все рассказали, — его лицо выглядело хмурым, озабоченным.

— Я бы предпочла не думать об этом, — я опустила глаза.

— Расскажите мне все! Я наблюдал весь день, как вы играли. Притворялись, будто ничего вообще не случилось. Неужели все так плохо?

Я посмотрела ему в глаза.

— Кажется, это все просто невозможно. Я решила немножко прогуляться. Потом мне захотелось посмотреть, как выглядит эта трясина. Пити о ней раньше говорил. И когда я туда пришла… там было так темно, и вообще… я… ну… в общем, я решила вернуться и подождать до утра. Но не успела — кто-то толкнул меня… — мое веселое чудесное настроение куда-то пропало.

Под загаром он побледнел и что-то пробормотал.

— Вы уверены, что не могли ошибиться?

— Вполне уверена.

— Вы видели, кто это был, или хотя бы имеете представление, кто это мог бы быть?

— Нет, было слишком темно.

Он нахмурился и некоторое время молчал.

— Я помню, что вы рассказали мне тогда в библиотеке, — сказал он хмуро. — Выходит, это еще одно покушение на вас? — не дожидаясь ответа, он продолжал: — Ни у кого в доме нет причины это делать. Какой смысл кому-либо из нас убивать вас?

Он приблизил свое лицо к моему, заставляя меня посмотреть на него.

— Вы что-нибудь в этом понимаете? Кто-нибудь из семьи говорил вам что-нибудь?

Я хотела отвернуться, но что-то происходило во мне, что-то приятное и теплое зарождалось среди всего ужаса, владевшего мной.

— Я так же сбита с толку, как и вы. Он сжал кулак и стиснул зубы.

— Нам пора возвращаться.

Он только один раз взял меня за руку — когда мы перебирались через небольшую канаву — и тут же ее отпустил. Я жалела об этом больше, чем хотела признать. И еще больше я жалела о том, что мистер Джон сомневался во мне.

ГЛАВА 7

Поездка обратно в Уайт-Холл была приятным завершением восхитительно проведенного дня, который стал таковым только благодаря моему актерскому таланту.

Никогда еще я не была так запутана, как в тот вечер, размышляя перед сном. Я приехала в этот дом учить маленького мальчика, умственно неполноценного, который, по моему мнению, страдал от какой-то неизвестной болезни, в чем я не могла убедить никого в этом доме, кроме самой себя. Я была для них совершенно незнакомым человеком, но, несмотря на это, кто-то до того ненавидел меня, что желал моей смерти. И мало того, что я не имела ни малейшего представления, кто бы это мог быть, и, следовательно, не могла хоть как-то защититься — еще, к тому же, и мое собственное сердце подводило меня. После этого дня я уже не могла больше отрицать, что мой хозяин был далеко мне не безразличен.

Это мало меня порадовало, поскольку сразу возникал вопрос: он — убийца? Это он хочет