— Хорошо, — я выпустила длинный, контролируемый вдох. — Думаю, мне стоит поискать рейсы на ближайшее время, — был вечер четверга. Реально, я не смогу улететь до субботы, что оставляло мне день с пересадкой в Эльдорре.

— Да, можно сделать так, — Данте сделал паузу. — Или ты можешь взять мой самолет.

Мои глаза расширились.

— Ты сказала, что, возможно, не готова снова встретиться с отцом в одиночку. Если хочешь, я могу полететь с тобой, — его голос стал мягким. — Учитывая мои... сложности с твоей семьей, я пойму, если ты не захочешь, но предложение в силе. Ты можешь лететь на моем самолете в любом случае. Это проще, чем искать рейс так поздно.

Мое сердце затрепетало без моего разрешения.

— Если ты поедешь, значит, тебе придется жить в том же доме, что и мой отец, — рядом с поместьем моей сестры не было ни отелей, ни гостиниц. Оно было слишком отдаленным.

Тень пересекла лицо Данте.

— Я знаю.

— Тебя это устроит?

— Я выживу. Дело не во мне, mia cara.

Тепло свернулось у меня в животе.

— А работа?

Он криво улыбнулся.

— Думаю, я смогу убедить босса дать мне выходной.

Тепло разлилось по моим венам.

Отправляться в дальнюю поездку с Данте было плохой идеей... но ехать к отцу без поддержки было еще хуже.

— Мы можем уехать завтра?

ГЛАВА 42

Вивиан & Данте

Вивиан

Мои сестра жила в Хелледже, идиллическом округе с красивыми деревнями, вековыми усадьбами и государственными памятниками, расположенном в трех часах езды к северу от столицы Эльдорры Атенберга.

Мы с Данте приземлились в крошечном аэропорту Хеллехе в пятницу днем. Нам потребовалось еще сорок минут езды на машине, чтобы добраться до загородного поместья Агнес и Гуннара площадью тридцать акров.

— Вивиан! — моя сестра открыла дверь, являя собой образ деревенского шика в свободной белой блузке и сапогах для верховой езды. — Я так рада тебя видеть. И я тебя, Данте, — любезно сказала она.

Я предположила, что отец не сказал ей, чем занимался Данте. Иначе она не была бы так спокойна.

Я не удивилась. Мой отец никогда бы не признался, что кто-то взял над ним верх.

Мы с Данте занесли наш багаж в наши комнаты наверху, а затем присоединились к Агнес в гостиной. У Гуннара была сессия в парламенте, так что это были действительно семейные выходные в Лау.

Я остановилась, когда увидела маму, сидящую на диване рядом с сестрой. На первый взгляд она выглядела как всегда собранной, но при ближайшем рассмотрении можно было заметить напряженные линии у рта и слабые фиолетовые пятна под глазами.

В груди кольнуло.

Ее глаза посветлели, и она полуприподнялась при моем появлении, а затем села обратно. Это было необычно неловкое движение для Сесилии Лау, которое заставило мое сердце сжаться.

Взгляд Агнессы метался между нами.

— Данте, почему бы мне не устроить тебе экскурсию по дому? — сказала она. — Планировка может быть запутанной...

Он взглянул на меня. Я слегка кивнул.

— Я с удовольствием прослушаю экскурсию, — сказал он.

Моя мать встала в полный рост, когда они вышли из комнаты.

— Вивиан. Рада тебя видеть.

— Я тоже, мама.

А потом я оказалась в ее объятиях, мои глаза щипало, когда я вдыхала знакомый аромат ее духов.

В нашем доме не было большой физической привязанности. Последний раз мы обнимались, когда мне было девять лет, но это было похоже на столь необходимое для нас обоих объятие.

— Я не была уверена, что ты придешь, — сказала она, отпуская меня. Мы заняли свои места на диване. — Ты похудела? Ты выглядишь худее. Тебе нужно больше есть.

Я ела либо слишком много, либо слишком мало. Между ними не было промежутка.

— У меня не было особого аппетита, — сказала я. — Стресс. Все было... хаотично.

— Да, — она глубоко вздохнула и провела рукой по своему жемчугу. — Какой огромный беспорядок. Я никогда не была так зла на твоего отца. Представь себе, сделать это с Данте Руссо, из всех людей...

Я оборвала ее вопросом, который не давал мне покоя с тех пор, как я подслушала разговор Данте с моим отцом.

— Ты знала о шантаже?

Ее рот приоткрылся.

— Конечно, нет, — она была потрясена. — Как ты могла подумать такое? Шантаж ниже нашего достоинства, Вивиан.

— Ты всегда соглашалась с тем, что делает отец. Я просто полагала...

— Не всегда, — лицо моей матери потемнело. — Я не согласна с тем, что он пытается отречься от тебя. Ты наша дочь. Он не вправе решать, могу ли я видеться с тобой или нет, или единолично выгонять тебя из семьи. Я так ему и сказала.

От неожиданного развития событий у меня в горле застрял клубок эмоций. Моя мать никогда раньше не заступалась за меня.

— Он здесь?

— Он наверху, дуется, — она нахмурила брови. — Кстати говоря, тебе стоит пойти в свою комнату и переодеться перед ужином. Футболка и штаны для йоги? На людях? Надеюсь, никто из важных людей не видел тебя в аэропорту.

Вот так просто исчезло тепло от ее предыдущих слов.

— Ты всегда так делаешь.

— Что делаю? — она выглядела озадаченной.

— Критикуешь все, что я делаю или ношу.

— Я не критиковала, Вивиан, а просто высказала предположение. Как ты думаешь, уместно ли надеть штаны для йоги на ужин?

Удивительно, как быстро она переключилась с возмущения и озабоченности на критику.

Мой отец был ответственен за большинство моих семейных проблем, но в отношении моей матери годами кипело разочарование другого рода.

— Даже если на мне не было штанов для йоги, ты критиковала мои волосы, кожу или макияж. Или то, как я сижу или ем. Это заставляет меня чувствовать себя... — я сглотнула. — Это заставляет меня чувствовать, что я никогда не буду достаточно хороша. Как будто ты всегда разочаровываешься во мне.

Если уж мы обсуждаем наши проблемы, я могла бы выложить все начистоту. Вопрос о шантаже был соломинкой, сломавшей спину верблюда, но проблемы в семье Лау назревали годами, если не десятилетиями.

— Не будь смешной, — сказала моя мама. —