С. 114.* «Язык есть предметное обстояние бытия…».

В определении языка как предметного обстояния бытия у А.Ф. Лосева, А.А. Грякалов усматривает «софийный момент в живой предметной сущности имени» (Грякалов А.А. Событие и смысл. С. 77). Лосев развертывает в «Философии имени» реалистическую, онтологическую концепцию языка, согласно которой язык есть «язык самих вещей, самого бытия» (Камчатнов А.Μ. Указ соч. С. 76).

«Только когда действительность подлинно заговорит, – полагает А.Ф. Лосев, – только тогда открывается принципиальная возможность и для ее собственного объективного оформления, и для ее понимания и усвоения кем бы и чем бы то ни было» (Бытие. Имя. Космос. С. 808 – 809).

С. 114.** «Язык есть предметное обстояние бытия, и обстояние – смысловое, точнее – выразительное, и еще точнее – символическое».

Слово «обстояние» относится к числу излюбленных личных терминов А.Ф. Лосева. Смысл слова «обстояние» у него нигде не разъясняется, но его можно уловить из совокупности контекстов его употребления. Так, Лосев говорит об обстоянии Божества и человечества во Христе (Личность и Абсолют. С. 482), обстоянии воздуха как понятия у Дионисия Аполлонийского (Бытие. Имя. Космос. С. 520), обстоянии мысли (Очерки античного символизма и мифологии. С. 550), некоем неопределенном обстоянии, являющемся «настолько же смыслом, настолько же и бытием» (Там же. С. 465). А.Ф. Лосев говорит также об обстоянии умном (Миф. Число. Сущность. С. 278), объективном (Там же. С. 117; Очерки античного символизма и мифологии. С. 134), онтологическом (Там же. С. 631), чувственном (Имя. С. 237), сверх-логическом (Личность и Абсолют. С. 379), синтетическом (Там же. С. 596) и т.д. См. также размышления о лосевском слове «обстояние» у В.В. Бибихина (Бибихин В.В. Двери жизни // Лосев А.Ф. Личность и Абсолют. С. 672 – 673).

С. 114.*** «Всякий символ – есть языковое явление».

По мысли Л.А. Гоготишвили, при аналитическом описании философии языка А.Ф. Лосева, «помимо естественных языков и других семиотических систем, имеющих чувственную форму существования, нужно в прямом смысле говорить об эйдетическом априорном языке», по отношению к которому естественные языки «находятся в зависимом положении» (Гоготишвили Л.А. Непрямое говорение. С. 332). Хотя «напрямую концепта „эйдетический язык“ в лосевских текстах нет», замечает Л.А. Гоготишвили, однако сама идея о существовании такового языка была выражена Лосевым «в разных контекстах и в разных формулировках» (Там же. С. 324). В отличие от традиционных поисков универсальной грамматики, лосевская концепция предполагает, по Гоготишвили, что источником универсалий для языка является отнюдь не логика, но, напротив, источником логики и диалектики являются эйдетический язык или языковые эйдетические универсалии (Там же. С. 333).

С. 114.**** «Все три основных момента (предметной сущности слова. – В.П.) суть нечто нумерически единое…».

По комментарию В.П. Троицкого,

«различение нумерологического („по числу“) единства, т.е. единства множества объектов по субстрату, наряду с единствами родовыми, видовым и по „чтойности“, характерно для средневековой схоластики и восходит к Аристотелю» (Троицкий В.П. Примечания // Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Дополнение. С. 537).

Сам А.Ф. Лосев не пояснял специально смысла понятия «нумерический», но оно вытекает из общего контекста его рассуждения. См. в качестве примера истолкование смысла центрального и для «Философии имени» понятия «выражение»:

«Самый термин „выражение“ указывает на некое… активное самопревращение внутреннего во внешнее. Обе стороны и тождественны – до полной неразличимости, так что видится в выражении один, только один и единственный предмет, нумерически ни на что не разложимый, и различны – до полной противоположности, так что видно стремление предмета выявить свои внутренние возможности и стать в какие-то более близкие познавательно-выявительные и смысловые взаимоотношения с окружающим» (Диалектика мифа. Дополнение. С. 62).

В «Очерках античного символизма и мифологии» он говорит о «нумерическом монизме» идеи и вещи, или «абсолютном тождестве» сущности и явления, идеального и реального в диалектике, а также о «нумерической двойственности» в феноменологии и трансцендентализме (Очерки античного символизма и мифологии. С. 486 – 489). Здесь речь идет также о «нумерической тождественности» в мифе:

«Обозначаемое и обозначающее в нем (т.е. в мифе. – В.П.) – абсолютно и нумерически тождественны… это – вещественно данная эйдетическая интеллигенция, личное и живое существо, или просто живое» (Там же. С. 489).

С. 114.***** «Отсюда, единство есть единство и в то же время оно – не единство, т.е. оно – множество».

См. следующую дефиницию множества у А.Ф. Лосева:

«Множество есть такая совокупность элементов, в которой каждый элемент и соответствующая часть находятся в полном равновесии, так что целое хотя и не равняется сумме частей, но эта последняя образует из себя как раз то самое целое, которое перешло в сумму частей» (Хаос и структура. С. 177).

13. Диалектика интеллигенции в имени

С. 117.* «Однако сущность жизни заключается в самоощущении, в самоотнесенности, в для-себя-бытии».

В заметке «Анализ религиозного сознания» А.Ф. Лосев дает такую диалектико-мифологическую характеристику жизни, развивающую христианско-православный взгляд на творение:

«Жизнь есть, прежде всего, самоощущение, – некое бытие, внутренно переживающее себя самого, бытие-для-себя. Жизнь есть организация бытия Божественными энергиями изнутри; жизнь есть ощущение Божественных энергий в их внутренней сущности; это – ощущение себя самого как просветленного Божественными энергиями» (Личность и Абсолют. С. 267).