богатых месторождений. А одна единственная скважина, пробуренная в 1895 году на глубину в шестьдесятшесть саженей, дала фонтан в половину миллиона пудов нефти в первые трое суток.

— Ничего себе! И как её успевали вывозить?

— А никак. Её не вывозили. Фонтан нефти вперемешку с попутным газом бил на высоту тридцать саженей в течении почти трёх лет. Нефтью затопило громадную территорию. Образовались целые озёра из нефти. За три года, этот фонтан выбросил более шестидесяти миллионов пудов. Там даже пришлось строить дамбу, которую всё равно прорвало и собранная нефть ушла в местную речку.

Вот за такими спорами и рассказами я и не заметил как мы доехали до Москвы. Старая столица нас встретила грозами и дождями. Да такими сильными, что мы только обрадовались, когда покинули Москву с Курского вокзала. На этот раз Бергроту не удалось взять билеты в двухместное купе, и мы ехали в компании двух зауряд-чиновников, если судить по петлицам на их мундирах. Чиновники сошли в Тамбове, и весь оставшийся путь до Царицына Эдвин Бергрот опять развлекал меня воспоминаниями про его приключения на бакинских нефтяных промыслах.

Царицын нас встретил подкрадывающимися сумерками, духотой и диким ором стрижей, носящихся в небе. Я с удовольствием вдохнул жаркий южный воздух, пахнущий травами, пылью и креозотом от железнодорожных шпал. И расстегнул ещё одну пуговицу на рубахе. Мне, в моём возрасте, это было позволительно, а вот бедный Бергрот был мало того что в твидовой тройке, да ещё и застёгнут на все пуговицы. Уловив мой взгляд, он понимающе усмехнулся и поспешил меня успокоить.

— Я привык, в Баку и не такая жара бывала.

Я кивнул на его слова, а сам представил себя в шортах-бермудах, расстёгнутой цветастой гавайке, широкополой панаме и шлёпках-вьетнамках на босую ногу, и разочарованно вздохнул, ощущая как капельки пота стекают по спине. Сам же хотел в жару, вот и кушай теперь полной ложкой.

Наш поезд пришёл в Царицын с опозданием, но нас всё равно ждали и встречали.

Мощный, почти двухметровый дядька с усами, как у маршала Будённого, обнял моего сопровождающего. Наобнимавшись, они наконец вспомнили и про меня.

— Это — Матти Хухта, внук моего нынешнего работодателя. Писатель, изобретатель и, не побоюсь этого слова — гений.

— Здравствуйте, — поздоровался я в ответ на представление. — Для вашего удобства, можете звать меня Матвеем.

— А это — Карл Валлин, мой товарищ по службе в Баку, — представил Бергрот мне мужчину.

— Добро пожаловать в наш южный городок. А это, — мужчина прямо жестом фокусника вытащил откуда-то из-за себя парнишку примерно моих лет в выгоревшей на солнце и слегка маловатой ему гимназической форме. — Это мой младшенький, Владимир. Поздоровайся с гостями.

— Здравствуйте, господа, — смущённо пробормотал пацан и опять спрятался за отца.

— Пойдёмте, пойдёмте, — заторопил нас Карл Валлин. — Супруга моя нас уже ждёт, и ужин стынет. — И подхватив чемодан Бергрота, направился к зданию вокзала.

Идти, и вправду, было недалеко. Жильё приютивших нас знакомцев Эдвина Бергрота располагалось буквально в ста метрах от железнодорожного вокзала.

— Зови меня Влад, а не Владимир, — попросил мой новый знакомец, когда мы, добравшись до их дома, принялись устраиваться. — Вот, спи на моей кровати, а я на полу устроюсь. На матрасе.

— Может, наоборот? Ты же всё-таки здесь хозяин, — попытался возразить я.

— Не-не, не надо. Так родители решили. Вы же всё равно ненадолго.

— Увы, ненадолго, — расстроенно согласился я с ним.

Когда я узнал, что Эдвин Бергрот собирается решить все вопросы, связанные с поставками к нам топлива, за пару дней, я очень расстроился. Поехал на юга, называется. Две недели в поездах — чтобы отдохнуть всего пару дней. Сам же и виноват. Надо было уточнять на какое время он сюда едет.

— А почему «увы»? — не понял Влад.

— Ну, я планировал вволю накупаться в Волге, позагорать, посмотреть достопримечательности. А что я успею за два дня?

— Ой, да что там на той Волге! Но если хочешь, завтра сходим, покупаемся. А почему, господин Бергрот тебя писателем назвал? Ты, правда, что-то написал? — сменил тему мальчишка.

— Да. Вот, — я, покопавшись в своём саквояже, извлёк книгу «Между мирами» на русском языке издательства «Товарищества И. Д. Сытина и К», которую я прихватил на всякий случай.

— О! А это что? — пролистав книгу, Владимир Валлин наткнулся на глоссарий.

— Боевые самолёты, корабли, дирижабли и шагоходы, — начал объяснять я, но был прерван хозяйкой дома, которая позвала нас на ужин.

……

Как я и боялся, наш технический директор управился за один день. Но мне хватило и этого дня, чтобы вволю накупаться в Волге, объесться иранского арбуза и, заодно, обгореть. Мой лёгкий финский загар совершенно не спас меня от южного солнца. Хотя я и надевал рубаху, и прятался под развесистой ивой, но моя шея, нос, щёки и уши всё равно умудрились обгореть. Так что вечер перед сном я проходил с лицом, обмазанной сметаной.

Хоть наш поезд и отправлялся в пять утра, и мы вышли из дома заранее, но на улице уже вовсю было светло. Сонный Влад тащил здоровенную корзину с настоящими спелыми жерделами, которые я купил вчера в дорогу. Разместившись в купе и коротко попрощавшись с приютившими нас на эти две ночи людьми, я залез на верхнюю полку и мгновенно заснул…

…что бы проснуться от непонятного грохота, сильного толчка, прижавшего меня к стене, звона бьющегося стекла, страшного шипения. Испуганно спрыгнув с полки вниз, я застыл, встретившись взглядом со спокойным и улыбающимся Эдвином Бергротом, который меня огорошил словами:

— Зря ты испугался, похоже, у нас просто взорвался паровоз…

Глава 29

Глава 29

— Зря ты испугался, похоже, у нас просто взорвался паровоз, — первое, что я услышал от