у него увели коня с седлом и уздой! Что он тогда сделает? Снова перекинется и пустится в погоню, будет искать след вора. Текучая вода его задержит, но если он сделает круг через горушку…

Чувствуя, что сидеть и ждать слишком опасно, Воята вышел на тропу, огляделся и закричал:

– Кудряш! Кудряш!

Страшно было подавать голос – если обертун близко, в том или ином облике, он услышит. Но молчать – не получишь проводника, не встанешь на нужный путь. Покричав, Воята вновь ушёл от тропы и встал к берёзе, держа перед собой топор.

Ждал, слыша удары собственного сердца и не зная, каким будет отклик на его зов.

Щёлкнул в последний раз соловей и затих.

На повороте тропы со стороны чаши появилось что-то живое – слишком маленькое и светлое, чтобы быть обертуном, похожее скорее на собаку. Животное устремилось прямо к Вояте и остановилось в трёх шагах. Тот самый барашек, которого он видел возле Егорки – серый, с белой головой и белыми ногами, будто их ему приставили от другого барашка. Высунув язык на сторону, будто дразнился, барашек взмахнул хвостом туда-сюда.

Глубоко вздохнув, Воята стал отвязывать Ворона. Он старался не думать, как барашек из сумежского стада смог его услышать и в один миг перенестись за десять вёрст. Он чей? Да нет, он не из стада. Воята видел его до Ярилы Зелёного, когда скот ещё не выгоняют. Это были какие-то собственные Егоркины овцы… хотя у него нет никаких своих овец…

Воята вывел коня на дорогу. Барашек побежал впереди по тропе, пару раз оглянулся убедиться, что Воята идёт за ним. В седло Воята больше не садился, а смотрел под ноги, чтобы не споткнуться в рассветных сумерках.

Они отошли на пару сотен шагов, когда где-то далеко раздался волчий вой. Воята вздрогнул и похолодел – будто водой на спину плеснули. Что это? Обертун обнаружил пропажу?

– Давай-ка, Кудряш, поспешай! – с беспокойством обратился он к барашку. – А не то не дойдём…

И не успел Воята договорить, как споткнулся. Выправился, хотел идти дальше – и ощутил, что не может сдвинуться с места. Дёрнулся, но напрасно. Потом сообразил: он держится на повод Ворона, а конь стоит как вкопанный.

– Что ты…

Воята обошёл коня спереди, и тут увидел…

На первый взгляд показалось, что Ворон зацепился уздой за дубовую ветку над самой дорогой. Но едва Воята протянул руку, чтобы её отцепить и отодвинуть, как понял: никакая это не ветка. За узду держалась высунутая из кустов чужая рука, огромная, как медвежья лапа. Но это не шерсть звериная на ней, это густой зелёный мох, похожий на рваный рукав…

Охнув, Воята отскочил.

– Кре…

«Крестная сила!» – хотел он по привычке воскликнуть, но прикусил губу. Ещё чего не хватало – всё дело загубить. Обмирая, он попятился.

– К-кто здесь?

И тут же увидел, что возле Ворона стоит на тропе мужик – обычного роста мужик, а руки хоть и крупнее обыкновенного, но всё же не величиной с дубовый сук. В глаза бросились длинные волосы, как у девки, густые и вьющиеся кудрями до самого пояса. Потом Воята увидел такую же густую кудрявую бороду, толстый длинный нос, похожий на еловую шишку. Одет мужик был в белое, серая шапка надвинута на самые глаза.

– Кто здесь? – эхом откликнулся мужик густым гулким голосом.

От голоса этого пробрала дрожь, и Воята промолчал.

– Продай коня, – сказал мужик.

Радуясь, что встречный перешёл к делу, Воята не сразу совладал с дрожью, чтобы ответить.

– Ин л-ладно. Желаешь – продам. Если цену дашь хорошую.

– Какой же цены хочешь?

Мужик стоял почти рядом с Воятой, Воята видел, как он открывает рот, но голос его доносился откуда-то с вершин берёз, причём это было сразу много одинаковых голосов.

– А что у тебя есть?

Воята сам не понимал, с кем разговаривает: с этим вот кудрявым или с берёзами? Мужик в глаза ему не смотрел, и всё тянуло обернуться туда, откуда отвечали голоса.

Едва ли стоило сразу говорить: отдай девку. Если откажется, то всё дело расстроится.

– Конь мой – дорогой, – осмелев, продолжал Воята. – Один такой во всей волости. Не всякому по средствам придётся. Хватит ли у тебя кун?

В ответ встречный расхохотался – широко разинув пасть и показывая лошадиные зубы. Хохот его полетел по лесу, отзываясь эхом; засвистел, заухал, как громадный филин. Воята ждал, стараясь не смотреть на эти зубы. Леший так и не выпускал узды Ворона; конь было забеспокоился, попятился, хотел даже встать на дыбы, но леший удержал его, даже не шевельнувшись, и Ворон утих. Стоял смирно, только вздрагивал.

– Хватит ли кун? – сквозь хохот повторил леший. – Хватит ли кун?

Он снова засвистел… и деревья вокруг будто ожили. Казалось, крупные орехи лавиной посыпались с вершин, заскакали по земле. Изумлённый Воята отшатнулся и понял – это куницы! Бурые длиннолапые зверьки с вытянутым тельцем сотнями неслись по ветвям, спрыгивали наземь, волнами бежали по траве и исчезали за тропой. Бежали и бежали, как живой рыжевато-бурый ковёр. Бежали и бежали без конца.

– Хватит ли кун? – с хохотом и свистом надрывался леший, так что тянуло зажать руками уши. – Хватит ли кун?

«Не лисицу, ни куницу, а красную девицу!» – вспомнился Вояте свадебный приговор. И тут же подумал: объяви он, что хочет девицу – сотни девиц сейчас побегут наперегонки через тропу, знай лови?

Его толкнуло сзади в плечо, тут же ещё раз – зверёк пробежал по спине, по голове, спрыгнул вперёд, а ещё двое или трое скакали через плечи. Пушистый хвост задел по щеке, коготки царапнули шею.

– Стой, стой! – Воята замахал одной рукой, второй прикрывая голову. – Эти не пойдут! Убери!

Леший дико свистнул, так что Ворон присел с испугу – и поток зверьков прекратился. Исчезли все разом. Да и были ли они или померещились?

– Приходи завтра в полдень на росстань лесную, – прогудел леший, – ступай от ели да от берёзы, да от осинового пня налево, путиком малым на четыре сосны, а там я тебя встречу. Завтра и сделаем расчёт. По рукам?

– По рукам.

– Ступай, Кудряш выведет.

Воята обернулся и впрямь обнаружил позади себя серого барашка с белой головой, о котором успел совершенно забыть. Барашек высунул язык набок, растопырив уши. Воята оглянулся снова – и ни мужика, ни Ворона на прежнем месте не увидел. Если бы не конские следы до этого самого места… Следы на тропе были, но кончались в двух шагах от Вояты – будто здесь конь взлетел и