Поборники аскетизма и брака не просто расходились на христиан и нехристиан. Для большинства христиан брак сохранял свою традиционную значимость, и Константин направлял многие свои законодательные реформы на укрепление этого института. Используя сравнение с Августом, позиция Константина в вопросах брака включала введение драконовских наказаний за сексуальное преступление внутри брака, причем бремя доказательства ложилось тяжелым грузом на женскую сторону. Женщины могли развестись только с мужьями, которые были убийцами, колдунами или осквернителями гробниц, — а фальшивое обвинение приводило к высылке женщины.

Мужчине также требовалось предъявить равные доказательства для развода — но ему позволялся безнаказанный адюльтер, если он обольщал незамужнюю женщину; женщины, которые совершали подобные неосторожные поступки, карались смертным приговором. Рабыни, которые помогали и подстрекали своих хозяек на сексуальные преступления, приговаривались к вливанию расплавленного свинца в горло. Константин даже доказывал, что женщина, которая была изнасилована, должна нести наказание за то, что не спасла себя, крича о помощи.[827]

Одно из самых ценных археологических открытий IV века — ларец в два фута длиной из чистого серебра, подаренный в качестве свадебного подарка юной христианской девушке по имени Проэкта примерно в 380 году. Он обнаружен среди сокровищ, найденных рабочим, копавшим у подножия Эсквилинского холма в 1793 году, и красноречиво демонстрирует встречу христианской и нехристианской идеологий в поздней античности. Надпись с посвящением жениху и невесте гласит: «Секунд и Проэкта, живите во Христе!» Чеканка на нем изображает сцены с богиней Венерой и богатую женщину, одевающуюся с помощью слуг, — это подтверждает, что ларец действительно выполнял функции роскошного туалетного прибора. Ларец показывает, что женщина могла жить жизнью христианки, не лишаясь внешних атрибутов богатства и красоты.[828]

Однако такое послание плохо согласуется с критическими заявлениями христианских писателей, таких как Иероним, который в конце IV века совершал регулярные нападки на образ богатой и хорошо одетой римской дамы, украшавшей себя шелками и ювелирными изделиями.[829] Иероним не был Ювеналом. Как ряд других отцов церкви, он считал добродетелью то, что несколько женщин были его самыми близкими друзьями. Но его подруги приняли решение идти по новой тропе в жизни — тропе целибата и аскетической простоты.[830]

Первое время с помощью революции Константина женщины получили возможность отвергнуть традиционные обязанности перед семьей; они больше не обязаны были выходить замуж и иметь детей. Замужество было тем, что всегда обеспечивало женщинам респектабельность, и хотя некоторые римские женщины, такие как Антония, выгрызли для себя нишу унивирэ (женщины, которые больше не выходят замуж после смерти их первого мужа, оставаясь одинокими, но не становясь весталками), женщины из ее социального класса, как минимум, облагались более высокими налогами.[831] Но в 320 году, перед тем как разбить Лициния, окрыленный новыми религиозными симпатиями, Константин упразднил наказание за нарушение целибата, включавшееся в римский свод законов со времени правления Августа. Старые законы, которые запрещали женщинам выступать от своего имени в юридических делах или бизнесе, также были отменены, а запреты на наследование женщинами были ослаблены.[832]

В результате в IV веке появился маленький, но заметный класс богатых, независимых и образованных женщин, отмечаемых в христианской литературе как «невесты Христа»; они сменили преданность мужу на преданность Богу. Они изучали Библию, учили иврит (редкое достижение даже для мужчины того времени), ездили в Святую землю на Востоке, где основывали монастыри для единомышленников-аскетов, а иногда, как женщина из Галлии по имени Эгерия, оставляли дневники о своих путешествиях. Некоторые из них даже включались в церковную иерархию, назначались деканессами и могли помогать при личном наставлении верующих женщин.[833]

Представляло ли это все прогресс для женщин Римской империи? Некоторые скажут «да» — ведь законодательство Константина вкупе с движением аскетизма либерализовало жизнь христианок, освободило их от пут брака, опасностей деторождения и домашней тирании, обеспечило им возможность для путешествий, учебы и платонической дружбы с мужчинами, которые отвергали бы их прежде.[834] Другие укажут, что такие аргументы лишь повторяют клерикальную пропаганду и что аскетическая жизнь все еще была крайне наполнена ограничениями. Стереотипный образ женщин как дочерей Евы — тщеславных, фривольных и опасных — все еще превалировал в господствующем сознании, а женщины, заслужившие похвалы от все более усиливавшегося аскетического крыла христианства, воспринимались как поднявшиеся над слабостью своего пола. Женщины, ставшие образцом, — христианка начала III века Вибия Перпетуя, жертва преследований христиан Септимием Севером, и аскетичная паломница IV века Эгерия. Незадолго до мученической смерти в амфитеатре Карфагена Вибия Перпетуя записала свое видение, в котором она превратилась в мужчину и поразила своего врага — Дьявола; по словам восхвалявшего ее Иеронима, Эгерия с «мужским мужеством» победила египетскую пустыню.

В то время как жены I века, подобные Фульвии, Агриппине Старшей и Агриппине Младшей, обычно критиковались за мужское поведение, образцом для христианских женщин стало игнорирование уз темперамента, которые общественное мнение накладывало на их пол. Это делало образец христианской женщины аскетичным и противоположным традиционной римской матроне, который все еще доминировал в общественном представлении. Но когда IV век перетек в V и далее, женщина-христианка все более обнаруживала себя исключенной из традиционного римского образца.[835]

Несмотря на вызов, сделанный IV веком семейным традициям Рима, продолжение династии оставалось важной заботой императорских и аристократических родов. Образ императора и его семьи на монетах, в статуях и картинах, в общественном и частном искусстве и архитектуре оставался при Константине и его наследниках таким же вездесущим, как всегда.[836] После победы Константина над Лицинием в 324 году Елена и Фауста были возвышены со статуса nobilissimae feminae (знатнейших женщин) до ранга Август — эту честь продемонстрировали новые римские монеты в согласии с процедурой, принятой для предыдущих женщин императорской фамилии. Монета Елены изображала ее бюст с надписью, голова покрывалась повязкой, усыпанной драгоценными камнями, а реверс монеты изображал аллегорическую женскую фигуру с ребенком на руках под надписью «Securitas Reipublice» («Защита Республики»).[837] Монета Фаусты была похожа по стилю и изображала ее вместе с молодыми мужчинами, аллитеративно обозначенными как Константин II, Констанций II и Констант. Фауста и Константин имели пятерых детей — троих сыновей и двух дочерей (по имени Константина и Елена), родившихся между 316 и началом 320-х годов.[838]