— Так… Тащим его сразу в тюрьму. Говорил — барон?

Я опустила глаза. Кивать было неприятно, говорить больно.

— Ну, мы-то не обязаны каждой твари на слова верить. Сейчас оттащим его в караулку, допросим, потом в Медяшку, а уж потом, если начальство решит, доложим выше…

Я опустила ресницы, чтобы никто не заметил довольного блеска глаз.

Сейчас барона как следует отколотят. Потом добавят в караулке. Потом в тюрьме для бедных — там свои порядки, и если что-то шепнут тюремщику, то барону будет весело жить. Найдется много желающих развлечь его.

А уж когда дело дойдет до Замка — то есть тюрьмы до благородных… это если дойдет.

И мне его совершенно не жалко.

Пусть кричит, что барон, пусть требует… хотя…

— Господин Самир…

— Да, Вета?

— А не может это быть тот сумасшедший? Который девушек по городу… вы помните?

Стражник нахмурился.

— Он что-то говорил?

— Что все бабы годны только на одно, и то быстро подыхают, он разгуляться не успевает, как-то так, — я всхлипнула и закрыла лицо руками.

Господин Самир задумался.

— Ладно. Начнем с караулки. Вызовем туда дознавателя, и разберемся.

Кажется, я уже не невеста.

И почему меня это вовсе не огорчает?

* * *

Унесли увязанного колбаской барона, роняя его по дороге и обдалбывая все углы.

Ушел в свой кабинет Харни.

Я сидела в комнате для лекарей, прикладывала примочки к уголку рта, но достаточно небрежно. Просто чтобы скрыть злорадную ухмылку.

Прощай, любезный женишок, твой голосок был так высок…

И — нет, мне его совершенно не жалко. У меня просто вопрос — не есть ли это строчка из пророчества старой рофтерки?

За тобой три зла. Зло в прошлом, зло в настоящем, зло в будущем. Два зла могут сожрать друг друга, третье — тебя.

Допустим, барон — из прошлого, храмовники — из настоящего, вопрос — а из будущего-то кто? И кто меня жрать будет?

Не хотелось бы…

Мне немножко жалко храмовников, как-никак они тут не при чем, пострадали просто так, но… во имя благого дела!

Я теперь точно не невеста, да и сестренка в безопасности, и отца никто не заставит выплачивать слишком большой и вовремя образовавшийся долг.

А если…

Я зашипела от боли, посильнее промокнула губу, и разрешила себе подумать.

Забавно.

Маг жизни не может убивать сам. Даже не так.

Маг жизни не может убивать с помощью своего дара.

А если по-простому?

Сегодня я была близка к тому, чтобы проверить это утверждение. Лекари — особы хоть и неприкосновенные, но дураков всегда хватало. А потому в маленьком кармашке на моем рукаве был спрятан… нож? Нет, полноценным ножом это назвать нельзя. Но полоснуть по глазам хватило бы.

Не просто так я пропустила удар. Если бы не ввалились храмовники, я бы барона сама разделала, как быка на скотобойне, и рука не дрогнула бы. Благо, доказательства налиццо. Синяки на моем лице и теле, крики о помощи, да и моя репутация сыграла бы свою роль…

Я могла бы это сделать.

Обратная сторона моего дара — смерть. С которой я встречаюсь чуть ли не каждый день, хожу рядом, здороваюсь за руку, уговариваю подождать с выплатой по долгам и закладным, отвожу людей на другие дорожки. Я знаю ее, а она отлично знает меня.

Дар жизни, дар смерти…

Так и задумаешься — не лучшее ли для меня предложение Его величества? Говорят, он сам — некромант, может быть, и меня здесь не обидят?

Я бы убила сегодня.

Я осознанно не стала бежать после встречи с бароном, я рисковала, я…

Я решила, что выше меня только звезды?

Примочка со злостью впечаталась в свежую рану, заставив зашипеть от боли.

Дура, соплюха, идиотка! Все же на волоске висело, шаг в сторону — и…

Нет, правда, надо поговорить с канцлером и решать что-то с коронным покровительством. Иначе я так нарвусь, и нарвусь очень больно. Кто-то должен охранять меня от творимых мной же глупостей, это точно…

И по моим губам поползла улыбка.

Интересно, как бы отреагировал барон, если бы узнал, что мне делал предложение руки и сердца сам Рамон Моринар?

Не поверил бы.

Да и плевать теперь мне на барона. Из застенков его не выпустят. А если этот подонок виноват в бабушкиной смерти — туда ему и дорога. И пусть его еще помучают перед смертью!

* * *

— Как — убит? Кто посмел?!

Приближенный Фолкс в шоке смотрел на два тела своих магов.

Гентль Шир, Рилон Контар… мертвы, оба мертвы. А магов у него не так много, это птицы редкие. Хоть самому вспоминай старое…

— С-случайность, — пробормотал заикающийся от волнения служитель.

— Случайность? — взревел приближенный.

— Д-да…

— … и… я такую… случайность!

Случайность не отозвалась на страстный призыв. Вот еще, потакай тут разным извращенцам!

Путем расспросов выяснилось и все остальное. И приближенный засобирался к королю.

Магов не вернуть, это так. Но пусть хоть казнят этого мерзавца!

Сначала Шантр, теперь Гентль, Рилон… а работать-то с кем?

С кем работать, я вас спрашиваю?

Кругом одни враги!

* * *

Королевский дознаватель — профессия почетная. И господин Элот Синор ей по праву гордился. А то ж!

Не каждый может занять эту должность, не каждый может принести личную клятву на крови его величеству, не каждый может сказать о себе, что честен и неподкупен, прям и тверд…

Он — может.

И докапывался до самого дна гнусных интриг не раз и не два в своей жизни. Но в этот раз…

Сидит перед ним человек, твердит про свои баронские права, и не знает, болезный, что нет у него тут никаких прав.

Не-ту.

О правах-то кричать не труд, а вот ты обязанности перечисли? Одного ведь без другого не бывает.

Раз ты барон, то благородный. А значит, помогай слабым, не лебези перед сильными, отвечай за тех, кто живет на твоей земле… много их, обязанностей.

Не хочешь?

Законы нарушаешь?

Так отвечай по всей строгости!

Элот взглянул в бумаги.

— Барон Торрес Вейхер Артау?

— Да, это я.