тому же лишь мгновение. Сейчас же о шаре ваэрров было известно лишь то, что он уже шесть лет находится в двух миллионах километров от поверхности Солнца и все еще цел. На его присутствие в заданной точке указывали только сильнейшие гравитационные возмущения.

Каждый день на ЦП «Вольного» офицеры во главе с адмиралом Касаткиным проводили брифинги, где обсуждались одни и те же вопросы: как ваэрры выдерживают столь длительное воздействие экстремальных температур, радиации и солнечного ветра? Как они маневрируют? Ведь Солнце, как и любой другой объект во вселенной, имеет собственный период вращения вокруг своей оси. В том месте, где от землян прятался звездолет ваэрров (а прятался он на самом экваторе Солнца), этот период составлял всего двадцать четыре дня. После долгих дискуссий офицеры «Вольного» единогласно пришли к выводу, что для того чтобы ваэрры могли укрываться от Земли за Солнцем, им пришлось бы постоянно маневрировать, компенсируя и этот период вращения Солнца, и вращение Земли вокруг него.

Касаткин со своими штабными офицерами решили, что шар ваэрров, какими бы продвинутыми технологиями он ни обладал, должен быть повернут своими двигателями в противоположную от вращения Солнца сторону. И именно с этой стороны планировалось провести атаку.

К сожалению, землянам приходилось рассуждать и строить свои теории, исходя из простого принципа, понятного каждому человеку: схожие задачи требуют схожих решений. Этот принцип привел военных к выводу о том, что если у земных кораблей корма и ее двигательные гондолы были самым слабым местом, то и у ваэрров могло быть так же. В любом случае земляне ничего не теряли, строя план своей атаки именно на этих допущениях.

«Почему речь шла именно о допущениях?» — спросил бы искушенный зритель, происходи эта битва на экране кинотеатров. Да все просто — люди до сих пор не видели своего врага воочию. Даже сейчас, когда они вышли из тени Меркурия и ничего, кроме огромного расстояния почти в треть астрономической единицы, не мешало им видеть шар ваэрров, Солнце со своей колоссальной электромагнитной активностью не позволяло увидеть и полноценно изучить инопланетный крейсер. О том, что враг все еще там, в двух миллионах километров от солнечной поверхности, людям говорила лишь сильнейшая гравитационная аномалия. Даже на фоне массивного Солнца она была у землян как на ладони. Оставалось лишь уповать, что эта самая аномалия необходима ваэррам только для того, чтобы уберечь собственный корабль от пагубного воздействия солнечной радиации и экстремально высоких температур. Касаткин надеялся, что ваэррам не удастся одновременно защищаться и от солнечной активности, и от атаки землян, какими бы мощными гравитационными генераторами они ни владели. Обнадеживало одно — если пришельцам пришлось прятаться в столь труднодоступном месте Солнечной системы, стало быть, флота землян они действительно боятся. А раз боятся, значит, им попросту нечем отвечать на прямую агрессию. Вот на таких условностях и допущениях и строилась вся стратегия атаки Касаткина. Шли на врага, по сути, вслепую и с открытым забралом.

После маневра у Меркурия и торможения наступили долгие шесть дней ожидания контакта с врагом. Боевой строй соблюдался неукоснительно. С каждым прожитым днем, с каждым часом боевого дежурства напряжение среди офицеров нарастало. Враг же никак себя не проявлял, хотя теоретически и был уже в зоне прямой видимости. Но на экранах радаров было по-прежнему пусто, корабли буквально шли вслепую, ориентируясь лишь на аномально высокую гравитационную активность.

Шар молчал во всех диапазонах и на приближение земных звездолетов, похоже, никак не реагировал.

— Может, там уже и в живых-то никого нет, — предположил кто-то из младших офицеров, но на сей счет у адмирала Касаткина имелось свое мнение. Он был уверен, что на шаре есть кого опасаться. Не мог противник прятаться за Солнцем, не просчитав все риски. Касаткин боялся, и небезосновательно, психического воздействия на свой экипаж. Но время шло, расстояние до поля гравитационного воздействия шара стремительно сокращалось, а экипаж чувствовал себя прекрасно. Напротив, многие даже приободрились, уверовав в то, что вся мощь инопланетного воздействия на умы землян крылась в уничтоженных ранее передатчиках. Среди офицеров доминировала мысль о том, что, будь шар ваэрров хоть на что-то способен в военном плане, бой уже состоялся бы.

Наконец настало время преодоления группой земных кораблей рубежа гравитационного воздействия ваэрров.

— Пять тысяч метров. Четыре тысячи. Три тысячи… — на ЦП «Вольного» царило гнетущее молчание, тишину нарушал лишь взволнованный голос первого пилота, ведущего отсчет.

— Держи заданный курс, Миша. За скоростью следить всем кораблям. Держать строй, ребята.

Васильеву не было никакой необходимости отдавать столь примитивные команды, он просто хотел хоть немного разбавить напряжение, царящее в радиоэфире. Тут же посыпались исполнительные отклики с других кораблей:

— Есть держать курс!

— Так точно!

— Держим строй!

— Перехвачено сообщение с Земли! — доложили связисты.

— Докладывай! — первым сориентировался Касаткин. Он уже догадывался, что сейчас услышит.

— Все наши орбитальные бомбардировщики перешли на сторону временного правительства, адмирал. На наши запросы они более не отвечают.

— Ну что же, — ответил за Касаткина Васильев, — свою миссию они все же выполнили. Я не виню командиров бомберов, их явно вынудили капитулировать. С нашим отбытием их попросту некому стало прикрывать.

— Соглашусь, — Касаткин покровительственно кивнул командиру БМЗК.

Кстати, слово свое адмирал сдержал: в бой флагманский крейсер вел его действующий командир каперанг Васильев. И действиями его Касаткин, судя по всему, был доволен. Голос у Васильева был крепким, властным, спокойным. Его баритон успокаивал, внушал подчиненным доверие и уверенность. Васильев напоминал Касаткину его самого в молодости, а потому любое его слово воспринималось адмиралом, как должное и верное. Кроме того, Касаткин прекрасно понимал, что в случае острой необходимости он легко возьмет на себя командование и флагманом, и всей эскадрой. Его авторитета будет более чем достаточно, для того чтобы Васильев в нужный момент сложил полномочия и ушел в тень. Понимал это и сам Васильев. Правда, в его интерпретации сложившееся во флоте единоначалие можно было трактовать следующим образом: Касаткин до поры до времени позволил ему командовать «Вольным» (как, собственно, и обещал), но позволил он это не потому, что держит слово, а потому что так выгодно. Победу он в любом случае припишет себе, а вот случись грандиозное поражение — можно будет все списать на неопытность того, кто руководил в бою флагманом, то есть на каперанга Васильева.