свой ведровер и приехал ко мне на станцию, не тыкая ни в кого стволом… Поэтому прости.

— Стой! — послышался еще один знакомый голос. — Я хочу это сделать!

Пробившись через толпу, к Вдовину подошла она… Та, кого Хаматов совершенно не ожидал тут увидеть. Вот это и правда был настоящий сюрприз.

— Катя? — удивился он.

— Здравствуй, папа, — ответила она холодно.

Марат в это мгновение буквально обмяк. Ноги перестали его слушаться, а сердце закололо, и силы Пенькова тут были совершенно ни при чем. Он пошатнулся назад и прижался к аквариуму.

Доча, как же так?

Он же делал все для нее. Спас ее, забрав в Терра. Давал ей лучшие условия. Лучшее образование. И даже когда они поругались, он пошел ей навстречу, где мог. И как она отплатила за это? Убила правительственного агента, увела опасного преступника, при этом на машине отца, а теперь, будто этого мало, еще и лично приняла участие в перевороте. И что готова сделать теперь? Застрелить его?

Впрочем, раз так решила, пусть это лучше сделает она, нежели Вдовин или этот мелкий говнюк Пеньков.

Девушка посмотрела на Алексея. По ее щекам текли слезы, но, видимо, она уже все решила. Вдовин замешкался, но все-таки передал ей оружие.

— Катюша, как же так? — слабым голосом спросил Марат. — Я же тебя… любил…

— А я тебя ненавидела! — сквозь слезы выкрикнула она. Это было последнее, что услышал Президент Федерации, прежде чем его сознание накрыла тьма.

Часть III

Последствия

Глава 17

Два года спустя

Первые лучи солнца пробились через занавеску. Павел не спал уже примерно полчаса, находясь в сладкой полудреме, и нехотя ждал, когда это произойдет. Потому что в июне солнце встает где-то в начале четвертого и означает, что пора вставать и приводить себя в порядок. Хотя вставать не хотелось: вчера он работал в мастерской почти до полуночи и, откровенно говоря, совершенно не выспался. Июнь — начало сезона сбора раннего урожая у фермеров, поэтому и у кузнеца объем работы растет прямо пропорционально поломке инструментов, количеству слетевших подков у лошадей и запросов сделать «этакую хреновину, шоб сразу все в мешок падало».

Смолов встал с кровати, подошел к старому столу у стены, взял с тарелки дольку сушеного яблока прошлогоднего сбора и закинул ее в рот. С утра постоянно почему-то первым делом хотелось не пить, а съесть что-то небольшое, особенно если это что-то сладкое. Без этого организм будто бы не активизировался. А следом обязательно нужно выпить стакан воды! Это уже превратилось в какой-то ритуал. Может быть, конечно, причина была в том, что именно тут, в Свияжске, не было никакой проблемы в чистых продуктах и воде.

Пока Павел жевал дольки яблок и запивал их водой из кувшина, он задумчиво смотрел на облезлый пожелтевший календарь за 2018 год на стене. По всей видимости, повесили его сюда в том же году. Хотя менять его и не требовалось (да и на что), Смолов несложными математическими вычислениями разобрался в расхождении с актуальным годом и неплохо в нем ориентировался. Поэтому если тут написано, что 12 — это вторник, значит, сегодня была суббота, а это в свою очередь означало, что завтра наконец-то будет выходной и, скорее всего, гуляния на главной площади.

Ах да, сегодня же праздник! Точнее, об этом заявлял сам календарь, потому что число было отмечено красным со звездочкой.

«12 июня — День России» — гласила пометка внизу календаря.

— А еще и День Единства Федерации, — пробормотал Павел.

Забавно смотреть на все это сейчас. Уже давно нет той страны, да и Федерации, наверное, тоже, а календарь каждый год стабильно сообщает о том, что сегодняшний день — красный.

Павел дожевал еще одну дольку и понял, что пора остановиться, иначе до полноценного завтрака он так и не доберется. Натянув на себя штаны и майку, Смолов вышел во двор и вдохнул свежий утренний воздух. Все-таки хорошо здесь! Радиоактивный фон разрушенных городов сюда практически не доходит. И хотя воду все равно приходилось чистить, хотя бы дышать тут можно было полной грудью без противогаза.

Пока Павел разжигал небольшой самодельный гриль во дворе для того, чтобы вскипятить воду в чайнике, он снова подумал о Казани. Интересно, как там сейчас обстоят дела? Получилось ли у них построить прекрасную Федерацию будущего без всего плохого и за все хорошее? Наверное, нет. Смолов не сомневался, что сейчас там поменялись только руководители, а в остальном почти наверняка человеческая жадность взяла верх, и все те ущемленные, кто бил себя в грудь, крича о несправедливости, сейчас сидят в Терра и смотрят на ту же самую несправедливость, только с другого ракурса. Наверное, прямо сейчас Вдовин готовится к пламенному обращению к своему народу с трибуны о том, сколько великих свершений они сделали за три прошедших года.

— Или не готовится, — с язвительной ухмылкой произнес Павел, поставил чайник на решетку и пошел к бочке с водой.

Ведь на самом деле далеко не факт, что сейчас в Казани вообще остался кто-то живой. За два года Пеньков, который использовал на себе боеголовку, вполне мог слететь с катушек и стать татарским Эпицентром, желающим творить свою «справедливость во благо мира». Может быть, именно сейчас весь центр города поглотили церберы, а остатки выживших сидят на крайних станциях и думают, как все это остановить.

Впрочем, если это так, они сами виноваты в этом. Павел их предупреждал, что ничем хорошим это не закончится. Он потому и не знал, получилось ли у них вообще свершить свою революцию, что, когда Катя направила на него ствол, он осознал, что никакие слова не помогут. У него был свой болезненный опыт, а у них свой. И, к сожалению, они противоречили друг другу.

Поэтому Павлу просто не хотелось в очередной раз проходить через последствия