допиваю порцию, бросаю на столик купюры и быстро выхожу на улицу. Слегка пьяное сознание выдает не самые приятные картины, с участием этой шайки и моей сестры. Их слова стучат по моим мозгам. Я пытаюсь себя успокоить. Убедить, что этого не может быть, потому что Хлоя сейчас в колледже. Только вот писем от нее не приходило уже три месяца.

Ни строчки.

Ни слова.

Ни одного письма от светловолосого, дерзкого бесенка, которого бросил брат; и к которому она тянулась, стараясь подражать. Маленькая бестия, сбегающая из дома на улицу, доводя тетю до предынфарктного состояния. Возможно, в ней было не так много смирения, как мне казалось.

Всю дорогу до дома, и дома тоже, я продолжаю убеждать себя, что это ничего не значит. Мало что ли блондинок с точенным лицом?

Сочной задницей и высокой грудью?

А с редкими фиалковыми глазами?

И этот аргумент заставляет дрожать мои внутренности. Аргумент, который высвечивает в моей голове огромную неоновую вывеску с красными светящимися буквами: А ЧТО ЕСЛИ?!

Я подхожу к телефону и делаю то, чего не делал уже больше года. Набираю номер дома тети.

Гудки.

Затем ее голос. Я спрашиваю, все ли хорошо, и действительно ли Хлоя в колледже. Она сначала отвечает немного встревожено (я не часто звоню домой); говорит, что да, видела документы о зачислении. И уточняет, почему я испытываю сомнения. Я говорю ей что не получал письма от нее уже три месяца. Она говорит, что Хлоя уехала уже как месяц. Сестра писала тети, письмо пришло примерно недели две с половиной назад, все хорошо. Возможно, девочка заводит новые знакомства, и смена обстановки влияет на нее хорошо. Столько нового и интересно, что возможно у нее пока нет времени писать нам. Это кажется логичным. Но не успокаивающим.

Я прощаюсь.

Гудки.

Неубедительно. Голоса в голове звучат убедительней.

«…но Зак молодец, смачно заткнул ее вопящий рот! Да, Норман. Блондинка, с большими буферами. Точенным личиком и фиалковыми глазами.»

Я беру трубку и делаю второй звонок. В стрип-бар на семнадцатой. Трубку берет сама Линди, хозяйка заведения. Она все расскажет мне. Мы были в хороших отношениях, особенно после того, как я помог ей разобраться с несколькими деликатными проблемами, еще до появления близнецов Гарри и Регги. Я спрашиваю не появлялась ли у нее в последние недели новая танцовщица. Она отвечает, что да, к ней устроилась заезжая девочка. Ей нужны были деньги и временное жилье. Фигурка у нее была что надо, и Линди предложила ей подзаработать, и даже сдала ей подешевке комнату на верхних этажах бара. Я спрашиваю, что это была за девочка. Она говорит, что блондинка была хороша. Двигалась так офигенно, что даже у нее все намокало в трусиках. Народ просто обожал ее. Я говорю Линде, что имел в виду другое. Как она выглядела? Она описывает мне внешность Хлои, уделяя особое внимание ее редким фиалковым глазам. Внутри меня снова все начинает дрожать. Я задаю самый главный вопрос: как зовут девочку.

Рита. Линди говорит, что ее звали Рита.

Ее слова холодным, густым киселем медленно опускаются внутрь, заливая сердце и желудок ледяной массой. Рита − имя нашей мамы.

Линди говорит, что если я хотел на нее посмотреть, то девчонка не объявляется уже третий день, и скорее всего, свалила из города. Я вешаю трубку, не дослушав ее до конца.

Тишина.

Слишком много совпадений. Слишком много очевидного. Холодное чувство не отпускает меня. Третий звонок ― контрольный выстрел. Регистраторша единственной больницы сообщает мне, что к ним не поступала за последние дни блондинка, по описанию похожую на Хлою.

А это значит, для нее эта жизнь окончена.

Она не пережила встречу с пятеркой Билла Блэйза. Я швыряю аппарат в стену, и тот со звонким «трииинь» разлетается вдребезги. Я хочу вернуться в бар и прямо сейчас разобраться с ними. Порвать глотки каждому из этих извращенных ублюдков и скотов. Прирезать их как тупых животных, какими они и являлись.

Но так действовать нельзя. Все нужно обдумать. Сделать все так, чтобы они были одни.

Чтобы никто не мешал мне повеселиться с ними на славу.

* * *

Останавливаю «Камаро» на перекрестке. Я хорошо изучил их маршрут. Несколько дней на подготовку. Я сказал домоправителю, что съезжаю. Всю наличность, что я скопил, отправляю тетке; вместе с письмом, в котором пытаюсь все объяснить. Переезжаю в зачухленный дом, забиваясь в самую обшарпанную квартиру единственным соседями в которой являются мой дробовик. И мои мысли.

Я умею быть незаметным, так что эти уроды не видели меня, когда я таскался за ними повсюду.

Сейчас меня разделяет от них пять домов и десять минут времени. Они всегда встречаются на пустырном пяточке перед тем, как решить, куда отправятся проводить ночь. Очередную ночь, в которой возможно загубят очередную жизнь. Мне насрать почему они встречаются именно здесь, словно это какая-то тупая традиция.

Через девять минут я положу этому конец.

Я медленно начинаю катить «Камаро» по улице. Мотор мирно и тихо урчит. Снег валит плотной завесой и кажется, что он способен укрыть даже звуки. Четыре дома. Пять минут.

Приближаюсь к пустырю. Они появляются из-за угла здания. Переходят дорогу. Меня не видно из-за снега. Они останавливаются под уличным фонарем.

Грязная пятерка в сборе.

Пора.

Я резко переключаю передачу грубо втаптывая в пол педаль газа. Мотор благосклонно рычит, выпуская наружу все свою скорость и мощь. «Камаро» резво набирает обороты. В свете бледного фонаря я вижу, как они смеются, и, кажется, не слышат звук двигателя. Следующая передача. Новый рык черного зверя. Как призрачная черная тень я выскакиваю из-за пелены снегопада.

Они слышат.

Но еще не понимают.

Я врубаю мощные фары. Свет ослепляет их. Дезориентирует; приковывает их к асфальту, лишая желания разбежаться в стороны.

Сильный и мощный удар сотрясает корпус «Камаро». Ублюдки разлетаются словно кегли в кегельбане. Я врезаюсь в них на скорости, переламывая им кости. Машину заносит. Я давлю на тормоз. Рука дергает ручник. Руль почти не слушается меня. Через короткие мгновения мне удается успокоить и остановить машину. Передок сильно помят, одна фара вылетела. Бампер отвалился. Но у моей «ss» усиленный корпус, вроде тех, что раньше использовали трюкачи в старых фильмах. Стекло слева треснуло. Один из пятерки пытался прыгнуть на капот. Идиот.

Я беру дробовик и вылезаю из машины.

Разбросанные, покалеченные тела лежат в рассыпную на пустыре. Свет в домах выключен. Даже если кто-то и слышал аварию, то предпочитает не лезть не